На следующий день с утра пораньше Алёша побежал в библиотеку. Явился до открытия, пришлось ждать под дверью. Десять минут показались Алёше вечностью. «Уже прочитал?! – удивилась пожилая библиотекарша. Она вся была словно одна большая, толстая, сдобная улыбка. – Или не понравилось?» Алёша объяснил: мол, роман такой интересный, что проглотил залпом. И попросил ещё чего-нибудь из Жаколио. Женщина сразу принесла ему из пахнущих старой бумагой лабиринтов другую книжку, что недавно напечатали и завезли в библиотеку, – «В трущобах Индии».

Читать он сел в тот же день. Роман был увлекательный, но не такой захватывающий, как «Грабители морей». Не так уж много Алёша осилил – всего-то четверть.

Солнечная безветренная погода к полудню испортилась. Небо набрякло тучами. Сначала заморосило, потом обильно, крепко полило. По-прежнему стояло безветрие, но тучи всё набегали и набегали незнамо откуда.

Так и на следующий день. Алёша проснулся под дробь ка́пель о жестяной отлив. Родители уже собрались на работу и завтракали. Мальчик подкрепился бутербродом с чаем, когда они ушли. Уселся в любимое кресло, укрылся пледом. Взял книжку. Какое-то время не раскрывал: смотрел в окно, на старую берёзу – как дождь бьёт по листве.

В такие дни дома с утра до вечера царил полумрак – квартирка тесная, а одно окно загораживает мебельная стенка. Мама, если замечала, как сын читает в потёмках, включала свет: мол, не порти глаза. Мальчик сердился – почему-то не любил горящие средь бела дня лампочки. Оставаясь дома один, никогда не включал раньше, чем наступал вечер.

Вот и теперь. Тёмное ненастье и тишина, сотканная из вкрадчивого шума дождя за окном, тёплого шуршания пледа да шёпота перелистываемых страниц. Больше ничего. Остальное вокруг словно умерло.

Алёша добрался до места в книге, где главный герой по имени Сердар – авантюрист и бесстрашный борец за права угнетаемых англичанами индусов – проваливается в яму-ловушку. А там, внизу, поджидают ядовитые змеи – целый клубок гадов! И отважный Сердар вынужден день напролёт стоять без движения на дне ямы, пока твари заползают под одежду, елозят, греются на лихорадочно-горячем теле. Положение незавидное: шевельнёшься – пиши пропало. Ни почесаться, ни вздохнуть полной грудью.

Даже в самых остросюжетных романах Алёше такой мерзости читать ещё не доводилось. Впервые мальчика от прочитанного пробрала дрожь. Его крупно затрясло. Он отложил книгу на подлокотник, забрался с ногами на кресло, натянул плед по самый нос. Долго так просидел.

И вот ему стало мерещиться, будто румынский гарнитур покачивается, поскрипывает, а вместе с ним скрипит, продавливается оргалитовый пол. Что мог подумать мальчонка, только что прочитавший про яму со змеями? Конечно – что за стенкой елозят ядовитые гады. Блестящие чешуйчатые тела скользят, вьются кольцами. Им там скоро станет скучно и тесно – захочется выползти да кого-нибудь покусать. Ну или хотя бы погреться на Алёшином теле под одеждой.

Он подхватился с кресла, сбросил на пол плед. Туда же упала и книга – ударилась корешком, раскрылась на том самом месте. Несколько страниц перевернулись с шелестом – словно змеи зашипели. Алёша сломя голову ворвался в ванную, хлопнул ладонью по выключателю, кое-как натянул брюки. В прихожей накинул куртку, обулся, схватил зонт. Вылетел на площадку, скатился по лестнице на первый этаж. С разбега ударил ногой в подъездную дверь. Взвыла пружина, железная ручка стукнулась о кирпич: оставила вертикальную бороздку – она там и сейчас есть.

Крупные капли дождя ударили в лицо, шею, покатились за шиворот. Он раскрыл зонт – не с первого раза, кнопка заедала. И пошёл куда глаза глядят. Ноги промокли, но он всё брёл и брёл по лужам на безлюдных разбитых улицах, в переулках, дворах. Ничто не заставило бы его вернуться. В голове то и дело как живые возникали картины – ползающие по телу ядовитые змеи и дрожащая мебельная стенка. Не-е-е-ет, он ни за что не пошёл бы домой, зная,