«Дима, Дима, кто тебя так приложил? Ладно, я постараюсь перенести. Отпишусь».

«Пасибки ^__^».

Кладу смартфон на живот и разглядываю шахматную плитку под ногами, тоже бело-оранжевую. Вспоминаю, что говорила Воронцова про наш клип с конкурса. Так-то я, правда, уже во стольких фотосессиях участвовал. Знакомые меня почему-то периодически зовут. Наверное, фотографы видят во мне эту фотогеничность. И мне, в принципе, нравится сам процесс и результат. Кроме той конкурсной фотки, которую везде развесили и над которой все стебутся.

Но быть фотомоделью… Вован поржет. Отец даже слушать не станет. А мама обидится, что я по ее стопам не пойду. Тетя Алла только всегда говорила, какой я красивый и все подиумы мира по мне плачут. Но я думал это такое, тетское…

Мысли снова прерывает вибрация телефона.

Элина: «Получил разнарядку на завтра? 😉 Я подумала, нам бы состыковать гардероб, чтобы на фото гармонично смотреться. Можем пошопиться вместе 🙂🙃».

Хм, упрямая. Тут придется отвечать. Свайпнуть уже не получится. Предложение вполне вразумительное. У меня и одежды такой нет, которую все ребята обычно носят. Явно надо затариться.

Шоппинг ведь – не свидание. И ничего не значит. Спать я с ней все равно не буду. Так что брата я не предаю.

«Привет. Спасибо за поздравление😊 Идея зачетная 😉👍», – секунду еще сомневаюсь с ответом, но все-таки нажимаю «Отправить».

Я обещал, я буду держаться. Пока одинок Вован – одинок и я.

Киров все еще меня ждет. Я была уверена, что он не станет тратить время и сольется. Мог ведь выложить мои вещи и пропасть. В свой-то день рождения. Но он вот, здесь, вскакивает при виде меня и осматривает с беспокойством. Все-таки кретин.

– Ну как? – смотрит на врача за мной.

– Все в порядке. Жить ваша девушка точно будет. И ходить скоро сможет. Чемпионат в пятницу, конечно, придется пропустить, но через пару недель забегает как новенькая.

– Ходить? Чемпионат? – Киров натурально расстраивается. Уголки губ опускаются. Статные плечи сутулятся.

– Все нормально, – я поднимаю ладонь. – Я рада, что пропущу сие мероприятие.

– Блин, прости, я… – Киров шагает в сторону, потом обратно, будто хочет что-то немедленно сделать. На лице мины сменяют друг друга моментально, как в убыстренной перемотке. Наконец, застывает гримаса удивления. – Рада?

Я сажусь в кресло, скручивая заключение врача и рентген снимок в руке. Бедро все еще ноет, и я его поглаживаю. Киров плюхается следом.

– Я не хочу в этом участвовать. И спасибо тебе, что теперь не придется, – смотрю ему в глаза прямо, убеждая, что подвоха нет.

– Не за что тогда, – он пожимает плечами и усмехается. – На здоровье, то есть.

Врач с администратором переглядываются.

– Что ж, желаю вам поскорее пойти на поправку, – врач кланяется головой и складывает ладони вместе, будто хотел похлопать, но передумал.

Я благодарно киваю. Киров снова вскакивает и жмет ему руку.

– Спасибо большое. Спасибо!

– Не переживайте так. Всего лишь ушиб. Мажьте мазью, которую я назначил, и быстро заживет, – врач умиляется.

– Угу, угу, – Киров ему кивает несколько раз и, наконец, отпускает, а затем снова садится и вырывает у меня листок. Бормочет себе под нос, читая. – Так, ага, понял. Щас все купим.

Я не успеваю сказать ему, что мазь сама куплю, потому что он срывается в аптечный пункт, который у входа горит огромным зеленым крестом. Мы с администратором непроизвольно смотрим друг на друга с недоумением. Я принимаю ее загадочную улыбку, а сама только брови вскидываю. Суматошные, как Киров, меня раздражают.

Через пару минут он возвращается с пакетом, полным всяких тюбиков и коробок.