Продовольственный вопрос приходилось решать, в прямом смысле, собственноручно. Наша семья брала в аренду две сотки земли, чтобы собрать скудный приполярный урожай картошки. Сколько в этой земле было керосина и прочих даров близлежащего аэропорта, сказать точно нельзя, но выбора у нас особенного не было – брали то, что давали. Это потом у нас появилась целых пятнадцать соток на территории бывшей воинской части, отданной под дачи бывшим военнослужащим и гражданским сотрудникам ликвидированной 3-й армии ПВО. В самые трудные, талонные годы, с 1991 по 1992, нам помогало ещё и то, что моя мама, будучи сотрудником штаба гарнизона, могла отовариваться в военторге. Семье моей будущей жены повезло меньше – им доставались банки с тушенкой, полученной в качестве гуманитарной помощи, и относительно содержимого которой они долго гадали, что же на ней изображено – корова или собака?

В США же было полное изобилие. Помню, когда меня принимающая семья отвела в итальянский ресторан, я съел две огромные тарелки спагетти. Не потому, что был голоден, а потому, что такого блюда у нас в России еще не встречалось. Вообще, советская кухня образца 90^>-х очень сильно отставала от американской как по разнообразию, так и по качеству продуктов. Будучи в Архангельске, мне довелось пообщаться с американскими школьниками из Портленда (штат Мэн), приезжавшими к нам на несколько дней. Они говорили: «The people are good, but the food sucks» (англ. – "Люди у вас хорошие, но еда – отстой"). В то время, пока Советский Союз был закрыт для внешнего влияния, американский рынок вобрал в себя все кухни мира. Особенно привлекательным для нас оказался общепит: пиццы, бургеры, картофель фри, который американцы называли «французским» (англ. – french fries). Встречался иногда и салат «Оливье», который в США назывался «Русским салатом» (англ. – Russian salad), но по степени привлекательности для молодых неискушенных организмов он значительно уступал аппетитно выглядящим и безумно вкусным произведениям общепита. Гораздо более популярным в качестве гарнира был «картофельный салат» (англ. – potato salad), напоминавший чем-то наш Оливье, только без зеленого горошка, моркови и мясных компонент. Но и он почти всегда проигрывал в популярности пицце, чипсам и бургерам.

Помню, во время подготовки в вылету в пансионате возле Шереметьево я познакомился с девчонкой из Татарстана. Мое подростковое воображение оживлялось каждый раз, когда вспоминало её карие глаза под пышными черными бровями и точеную фигурку. Я с нетерпением ждал встречи с ней в Атланте, где нас должны были снова собрать всех вместе через месяц после приезда в США. Однако, повторная встреча принесла разочарование – карие глаза и брови остались на месте, а вот размер фигуры увеличился на несколько порядковых номеров. Таков был эффект перехода на местный рацион питания и употребления продукции общепита, возможно, сопровождавшийся ещё и сменой образа жизни: если дома нам приходилось много двигаться, то в принимающих семьях нас часто возили везде на автомобиле.

Когда упал «железный занавес», очень многое для нас оказалось в диковинку. Мы тогда оказались в самом эпицентре нового для мира, казавшегося нам тогда волшебным. Огромные супермаркеты с полками, полными товаров. Там можно было найти все: от салфеток и консервов до оружия и компьютеров. В моем родном городе охота и рыболовство были не просто мужским развлечением, а способом добычи пропитания, но увидеть оружие на полках супермаркета, а не специализированного магазина, было неожиданно. До трагедии в Колумбайне, после которой продажу оружия стали регламентировать чуть более тщательно, оставалось еще пять лет.