Первый год не было видно разницы между здоровой и больной грудью. Долго сохранялась припухлость после операции – ожог после лучевой терапии проходит долго. Сейчас, конечно, видна разница. Если до операции у меня был примерно 3-4 размер груди, то сейчас одна грудь 4-го, а вторая примерно 1,5-2 размера. Их я зову китайскими сёстрами. Планирую сделать косметическую операцию. Правда, пока не очень хочется ложиться под нож. А вот мужу не принципиально, какая у меня грудь.

Страшнее всего было идти на первую химиотерапию. С утра у меня взяли анализы и сказали «лежи, жди». Меня положили в двухместную палату с девушкой, у которой был рецидив после первой стадии. У меня была третья стадия, и я лежала и думала, как я вообще здесь оказалась? Как я до такого докатилась? Мне было дико страшно, потому что я не знала, что будет, и как всё это перенесу. Есть стереотип, что во время химиотерапии постоянно блюешь, худеешь до костей и т.д. Но это все не так. По крайней мере, в большинстве случаев.

Когда мне поставили химию, я успокоилась. Процедура заняла несколько часов. У всех по-разному, но у меня первая химия длилась 4 часа. Плохо было первые несколько дней, но всё оказалось не так страшно. Мне попался хороший врач-химиотерапевт, которая посоветовала купить препараты, чтобы не тошнило, а печень оставалась в хорошем состоянии. За время химиотерапии меня даже ни разу не вырвало.

Как-то раз журналист меня спросила, на что похожа химиотерапия? Я ответила, что на тяжелое похмелье. Штормит, болит голова, но это проходит. Если у человека до этого было со здоровьем все в порядке, то химия переносится терпимо.

Было обидно, когда выпали волосы. До последнего кажется, что у всех волосы выпадут после химии, но не у меня. Под конец четвертого курса волосы выпали везде. Меня побрил мой молодой человек, сказав, мол, когда я ещё голову побрею. С новой прической я постепенно смирилась. Крутила платки, купила розовый парик. Развлекалась, как могла.

Я понимала (ладно, хотела верить), что химии в моей жизни больше не будет, поэтому терпела. Ещё мне никогда не делали операцию под наркозом, поэтому наркоза я тоже боялась. А вдруг я проснусь во время операции или что-то пойдёт не так? Ещё начиталась всякой фигни о том, что отказывают руки и ноги. На самом же деле после операции рукой я двигала более-менее нормально, кистью шевелила. Без казусов, правда, не обошлось. У меня немаленький вес, и, видимо, во время операции меня как-то не так переложили на каталку, зажав нерв, поэтому у меня болела нога. Сначала она горела огнём, а потом онемела и перестала что-либо чувствовать. Полностью я её не чувствую до сих пор. Наверное, это было самое неприятное.

Через две недели меня благополучно выписали из больницы, сказав, что надо ходить в бассейн и развивать руку. Если руку не разрабатывать, после операции она может повиснуть. Такое иногда бывает. Было страшно, потому что рука была правой, поэтому я послушно следовала всем рекомендациям и ходила в бассейн. Два-три раза в неделю я плавала. Больше не стала, потому что лучевая терапия действует на лейкоциты, а если они падают, то, значит, и иммунитет тоже. А в бассейне можно подхватить ОРВИ, грибок или дерматит – лучше этого избегать.

О моём диагнозе, кроме мамы и нескольких молодых родственников, никто не знал. Бабушкам и дедушкам я решила ничего не говорить, потому что они в возрасте и лишние стрессы им не нужны.

С друзьями оказалось сложнее, потому что болезнь мне показала, кто мне друг, а кто нет. Большинство просто отсеялось. Я никого не обвиняю, потому что некоторые боятся людей, у кого произошло что-то подобное. Спустя месяц после того, как я узнала о своей болезни, я сделала пост в соцсетях о том, что я не пропала, а заболела. После этого кто-то перестал общаться, а кто-то, наоборот, откликнулся.