Сонный щуплый индус в хостеле указал мне на нижнее место двухъярусной кровати в темной затхлой комнате. Из противоположного угла доносился храп. Я наконец уложил голову на несвежую подушку. Часы показывали семь утра. «Ну, не так уж здесь и грязно, не так шумно и не так уж много людей. Видимо, в Интернете все врали», – подумал я и закрыл глаза.

«Твою мать… Беру свои слова обратно. Надо забыть, что я говорил до этого. Просто то было раннее утро. Здесь очень грязно. Тут очень много людей. Они буквально везде, куда бы ни пошел, куда бы ни посмотрел. И все обязательно орут, чем-то стучат или сигналят. А я думал, меня ничем не удивишь».

Пытаясь осознать все происходящее вокруг, я двигался по оживленной улице, змейкой виляя между рикшами, к первой цели, к одной из главных достопримечательностей города – соборной мечети.

В моих путешествиях есть обязательный пункт под названием «знаменитые достопримечательности». Он стоит на первом месте в списке дел. «Сначала обогатись культурно, а уже потом занимайся остальными делами», – таков мой принцип.

Сквозь нескончаемый поток машин, мопедов, велорикш, движущихся хаотично, но с одинаково низкой скоростью, протискивались люди с массивными мешками и громоздкими грузами на плечах. Тут же лавировали запряженные лошади, ослы, свободные «божественные» коровы и взволнованные туристы. Продирался среди них и я.

Лязг железа, рокот мопедов, мычание коров, оглушительные крики продавцов и возгласы грузчиков звенели в ушах. Переплетенные запахи пота и помоев, специй и масала-чая ударяли в нос. Толчки прохожих в нескончаемых, мелькающих перед глазами потоках людей проявляли реальность, говоря, что это не сон. Вот так резко Индия всей своей неповторимой самобытностью и специфичностью, с мусором, запахами и всеобъемлющим хаосом, без прелюдий и послаблений обрушилась на мою непривыкшую психику в обычный вторник.

Вдруг рикши остановились, будто перед светофором, на которые обычно никто не смотрит. Крупная коричневая корова с белым пятном на боку, тяжело и вальяжно передвигая копытами, перешла дорогу. А сразу после нее, когда на проезжую часть сунулся я, коридор схлопнулся вмиг, транспорт вновь начал движение, и я чуть не оказался под колесами. «Они священны – ничего личного. Здесь ты, белый человек, в иерархической лестнице стоишь ниже коров. Привыкай. После тебя только кабаны и крысы», – твердил мне город. И я старался привыкнуть.

Огромные засмоленные жаровни готовили уличную еду, брызгая раскаленным маслом и одурманивая резким пряным запахом прохожих. Жирный и густой масала-чай бурлил в ведрах и металлических чайниках. Вроде бы есть и хотелось, но обстановка, вид уличной еды вызывали мысль: «А вообще-то не так и голоден».

Я пробирался через препятствия вперед, к знаковым местам Дели, вместе с движущейся массой. Поток принес нас, то есть меня и десятки незнакомых людей, в длинный переход, подняв над артериями железнодорожных путей. Внизу по рельсам плавно скользили тяжелые поезда. Узкие вытянутые перроны были заполнены фигурками в разноцветных нарядах. А здесь, наверху, поток двигался прямо, слегка огибая препятствие впереди.

Вскоре я увидел причину затора. На холодном бетоне лежал мужчина, с застывшими приоткрытыми глаза, устремленными вверх. Разомкнутые губы замерли, будто не успев сказать что-то важное. Обмякшее тело побледнело, утратив жизненный румянец. Рядом сидел совсем юный парень, испуганно тряс вялое плечо и судорожно набирал номер на старом кнопочном телефоне. А в черных блестящих глазах его таился тихий ужас.