На улице мы выпиваем коньяк и гуляем всю ночь, слушаем любимые песни на телефоне, рассказываем увлекательные истории. Веселье, музыка, разговоры, улыбки, искренний смех и множество приятных лиц рядом…

Я вспоминал и другие веселые мгновения и задавался вопросом: «Как так сложилось, что раньше в моей жизни было много людей, шумных компаний, вечеринок и встреч, а теперь нет? Раньше ни одни выходные не проходили без веселья, а сегодня я не знаю, кому позвонить, и не понимаю, кто бы мог меня понять. Как это произошло?»

Я не знал как, но четко понимал – я сам привел себя к тому, что имел сегодня. Я увольнялся с работ с большим коллективом, избегал шумных вечеринок и встреч, уходил из отношений или делал так, чтобы уходили от меня. Я сам привел одиночество в свою жизнь, я осознавал это, но никак не мог понять, для чего.

«Вот и сейчас здесь, в Джайпуре, я один. Отшельник. Одиночка, силуэт человека, дрейфующего в темных волнах бескрайнего океана».

Хотелось рыдать. Это было даже нужно, чтоб выгнать из себя тяжелые мысли, но никак не получалось. Механизмы, толкающие токсичную массу, не поддавались движению, будто заржавели. Вывеска «Tea» на горизонте возродила надежду. Я представил, как пью горячий чай с печеньем или сладостями, так популярными в Индии. Но, оказалось, его там не пьют, а продают сухим. С матерными словами и причитаниями я провалился в прострацию. Купил незрелые бананы на углу и двинулся куда-то дальше. В наушниках играл трек «Sandalee» – Velmurugan, Mahalingan. Я шел куда-то вперед, испытывая голод, холод и уныние.

Внутренний голос с сарказмом произнес: «Ну что, нравится Джайпур? Ты же так сюда хотел. Мы уже пятый день не можем нормально поесть. Оглянись вокруг: что-то этот город не выглядит таким радужным, как на картинках в Интернете. Посмотри, как местная шпана пристально и подозрительно за тобой наблюдает. Еще не хватало, чтоб здесь нам проломили голову».

Возле дороги под небольшим навесом собиралась молодежь. Это была чайная. Она представляла собой небольшое, открытое, естественно, грязное пространство с несколькими железными лавочками и пластмассовыми стульями. В углу стоял хмурый мужчина с черной, прилизанной гелем шевелюрой и варил чай масала в большом ведре.

Чай в Индии пьют из очень маленьких стаканчиков, миллилитров по тридцать. «Да у нас в стране водку пьют из большей тары», – подумал я про себя, не произнося ничего вслух, дабы не укреплять глупые стереотипы.

Через двадцать минут на табуретке, служившей мне столом, валялось восемь пустых стаканчиков. «Тоска, бар, пустые стаканы на столе…» в индийской версии. Каждый новый посетитель считал своим долгом со мной поздороваться и задать какой-то тривиальный вопрос вроде: «Кто ты по национальности?», «Откуда приехал в Джайпур?», «Не желаешь ли гашиш?» Добрый интерес вызывал радость, но в каждом мини-разговоре рано или поздно всплывали фотографии местных драгоценных камней, украшений и завуалированные предложения их купить – и я возвращался к реальности.

Соседние кровати просторной комнаты хостела пустовали. Я жил один. Ночь была темна, холодна и молчалива. Толстые стены отдавали подвальной сыростью, а отопление в индийских гостиницах отсутствовало. Большое окно закрывалось тканевой шторкой, через которую внутрь заползала промозглая ночь. Я нацепил всю свою одежду, укутал ноги курткой, укрылся пледом и лег.

Пришло сообщение от Лены:

– Как дела?

– Давай лучше завтра расскажу… – ответил я ей.

Мы договорились встретиться в Обезьяньей долине возле Храма Солнца в 7 утра. Я завел будильник и попытался уснуть.