И все-таки, решил я признаться:

– Понимаешь ли, у нас в Борисове движение на дорогах не такое интенсивное, как тут. А я в Минске на машине триста лет не был, отвык от такого. Поэтому, было бы удобнее приехать за тобой в выходной рано утром, когда трафик поменьше.

– Понимаю, – ответила она, – А куда тогда сразу поедем?

– Наверное, в Борисов.

– Здорово, я согласна, – искренне почему-то обрадовалась Ася.

– Была, кстати, там раньше?

– Да, – не сомневаясь, ответила она, – Один раз, совсем недавно. Статью готовила.

– А про что статья была? – полюбопытствовал я.

– Хотя… нет, стоп, подожди, – задумалась вдруг она, – Это был Бобруйск, спутала, извини.

– Ай-ай-ай, ну как же? – изображая обиженность, воскликнул я, – Как же можно Борисов с Бобруйском спутать-то?

– Ну извини, – виновато улыбаясь, пролепетала она, – Ошиблась. Названия похожи.

А вообще, не в первый раз минчане при мне Борисов путали то с Бобруйском, то с Барановичами.

– Вот что вы себе, минчане, позволяете?! – в шутку продолжал я сокрушаться, – Мы ведь, периферийцы-провинциалы, не путаем Минск с Москвой?

– Москва в другой стране, – парировала Ася.

– Ну и что? А Бобруйск в другой области. А Москва, между прочим, тоже столица, и названия похожи – на букву «Эм»…

Ася показала мне язык.

***

День был нервным.

Время от времени у Аси звонил то мобильный, то домашний – не давали покоя коллеги, друзья и знакомые Бориса Владимировича со словами соболезнования, с расспросами о предстоящей церемонии. После каждого такого звонка Ася грустнела, плакала, потом, только-только начинала приходить в себя – и снова очередной звонок. И так целый день.

Около шести вечера заехала Ксюша, без Глеба и без предупреждения. У меня не вызывало сомнений, что главной причиной ее неожиданного визита являлось подозрительное отношение к моей персоне и опасение за Асину безопасность.

Некоторое время мы сидели втроем на кухне, пили чай, вели нейтральную и несколько натянутую беседу. Выяснил, что Ксения – студентка медицинского, Глеб – ее сокурсник. На мою реплику о престижности и востребованности профессии врача в нашей стране, было заявлено, что они не планируют здесь оставаться, а после окончания учебы и прохождения практики (если не удастся от нее откупиться), у них было твердое намерение мигрировать, предположительно, в Канаду, где уже давно жила и успешно трудилась старшая сестра Глеба. Мне неприятно и грустно было осознавать, что у большей части нашей молодежи главной целью жизни является эмиграция в более благополучную страну; огромное количество так и поступит.

Из-за отдельных фраз, жестов и интонаций, я уличил Асину подругу в некоторой меркантильности, в том числе и по отношению к своему избраннику. Но для девушки это допустимо, если в меру. В остальном же, она мне показалась весьма симпатичной внешне (если бы не бровища), очень неглупой девушкой, искренне переживающей за Асю. И даже некоторая предвзятость и недоверие к моей персоне с ее стороны не испортили общее преимущественно положительное впечатление от знакомства с Ксенией.

В какой-то момент я почувствовал, что им мешаю, извинился, ушел в гостиную. Включил телевизор, опять прощелкал все каналы, остановился на программе об индийских слонах. Попытался всмотреться.

С кухни доносились их голоса. Отдельные слова я, при желании, мог бы разобрать, но специально сделал телевизор громче, чтоб не услышать лишнего. Да и без того прекрасно понимал о чем (точнее, о ком) они вели разговор. Спустя некоторое время в гостиную вошла Ксюша.

– Сергей, идемте покурим, – резким тоном предложила она.

Мы молча проследовали на балкон. Я уже догадывался, что предстоит серьезный и не самый приятный разговор.