– Вау, – вырвалось у него, едва мы вдвоём начали ровно дышать.

Я как—то глуповато улыбнулась, когда он поставил меня на пол, и с огромным трудом устояла на ногах. Кое—как подняв трусы с пола, я натянула их на свою задницу. С непередаваемой радостью я увидела, что Артур скинул использованный презерватив в помойку под раковиной. Поправив платье, я подошла к зеркалу. Яркий румянец начал увядать, блеск в глазах постепенно потускнел, и в отражении на меня смотрело привычное лицо с карими глазами. Я вытерла размазанную помаду салфеткой. Пригладила растрёпанные волосы, закинула сумочку на плечо, и занесла руку, чтобы открыть дверь, но меня остановила горячая ладонь.

– Оставь свой номер, – попросил Артур с непроницаемым лицом.

Я скинула его руку со своей, и открыла дверь. Выходя в тёмный коридор, я коротко бросила:

– Всё было супер. Спасибо.

С этими словами я быстрым шагом направилась к выходу. Он не стал меня догонять, и, наверное, это к лучшему.

– Джексон, я дома!

– Я на диване, – послышалось из гостиной.

Сняв туфли, я посеменила в просторную комнату, которая служила ему спальней. Вздохнув, подошла к дивану и повернулась к нему спиной.

– Расстегни этот ужас, – простонала я, потирая зудящее плечо, – Я вся чешусь.

Джексон фыркнул, но послушно расстегнул молнию на моей спине. Ткань соскользнула к моим ногам, и я откинула её в сторону, вздохнув полной грудью.

– Боже, это лучшее ощущение в жизни, – вырвалось у меня.

– Ты мне фильм загораживаешь, – пробормотал Джексон.

Фыркнув, я прошла на кухню, и открыла холодильник. Изучив провиант, вытащила два сметанных пирога с шоколадом, и вернулась обратно к дивану. Плюхнувшись на мягкое сиденье, я прикрылась пледом и протянула пластиковую коробку Джексону.

– Как прошёл вечер? – невнятно пробормотал он, положив приличный кусок бисквита себе в рот.

– Нормально, – ответила я, ковыряясь в мягком десерте ложкой.

Джексон отвернулся от телевизора, на экране которого мелькали кадры из последнего «Мальчишника» и пристально посмотрел на меня. Потом его лицо осветила широкая задорная улыбка:

– Да тебя оприходовали.

– Джексон, – простонала я, – Я не лошадь.

– Я угадал, – его голос издал слишком высокую ноту, и я сморщилась, – Колись, кто?

– Неважно, – буркнула я, положив кусок пирога в рот.

– Важно. Ты два месяца вела себя как монашка, а тут приходишь вся такая, – он ткнул в меня пальцем и покачал им вверх—вниз, – Сияющая. Кто этот счастливчик?

– Никто. Столкнулась кое с кем в лифте.

– В лифте? – глаза моего друга казалось вылезут из орбит, – Ты занималась сексом в лифте?

– Нет, в туалете. Господи, – я закрыла глаза и покачала головой, – Это звучит отвратительно.

– Детка, наверное, он очень горячий красавчик, – задумчиво протянул Джексон.

В моей голове невольно возникло точёное лицо со странными то ли зелёными, то ли жёлтыми глазами; и я растянулась в мечтательной улыбке:

– Не то слово.

– Ты оставила ему свой номер? – спросил Джексон, собирая остатки крема со стенок коробки.

– Нет, конечно. Я не оставляю свой номер телефона мужикам, с которыми трахалась в туалете музея, – сказала я, с зажатой между зубов ложкой.

– Жаль. Интересно посмотреть на того, кто смог растопить сердце снежной королевы, – Джексон вознёс глаза к небу и состроил ангельское лицо.

– Иди в задницу, – я толкнула его в плечо, и он разразился хохотом.

Спрыгнув с дивана, я выхватила у него коробку, и пошла на кухню. Помыв ложки, я вытерла их бумажным полотенцем и бросила обратно в ящик. Пустые коробки и смятую салфетку выкинула в мусорку. Облокотившись на столешницу, я довольно оглядела помещение, которое соединялось с гостиной широким проходом и улыбнулась своей удаче.