– Нет, конечно, – сказал Дениска, выйдя из ступора, – то есть да, – он постоянно поглядывал на супругу, – не подумайте, мы, конечно же, очень счастливая пара и любим друг друга… А то что, как вы говорите, глядя на нас этого не скажешь, то… убийство, конечно, потрясло нас и ещё то, что убийца сейчас здесь, на теплоходе, среди нас, но… просто… – Аннушка подвинула Дениске стакан с – предположительно – водой, Дениска подумал и всё-таки опустошил его. – Просто у нас, у меня… у нас, у меня, без разницы, можно сказать, случились семейные неприятности… ещё до этого. До убийства.

– Не могли бы вы сказать, какие именно это неприятности? В рамках этого дела я собираю каждый пустяк, и я бы не советовал вам что-либо скрывать от меня.

Молодожёны собирались с ответом, глядя друг другу в глаза.

– У меня есть бизнес, у нас, то есть у меня, а, без разницы. В общем, прямо в день отплытия я узнал, что дела с бизнесом очень плохи. – Дениска остановился и глубоко задышал. – Я – банкрот, – сказал он и уронил лицо на лежавшую на столе руку. Аннушка принялась успокаивать его, пока он не собрался с силами. – Да, банкрот. И я не знаю, как мне расплачиваться с долгами, – закончил он свой почти слезливый монолог.

– Вот, выпейте ещё, – сказал я, подвинув ему наполненный мною заново стакан (с водой ли?). Дениска сжал его в ладони и выпил, громко глотая.