Вставить в выступление заголовок той брошюры, подумал я, будет данью уважения к ее создателю.

– Только тот обречен на страдания, кто верит, что их заслуживает. У нас всех есть выбор: жить или сдаться и погибнуть. Мы вправе не остаться последним поколением людей на Земле, и обязаны этим правом воспользоваться. Сплотившись, направив все усилия на самозащиту, мы можем дать будущее себе и своим детям. Все зависит от нас самих…

У меня закончился воздух, и я посмотрел на оператора, который отошел в сторону и что-то обсуждал с помощником. Я увидел, что Хэнкс покинул помещение, а камеру отключили. Слева от меня стояли трое парней с дубинками.

– Что? Нет!

Подпрыгнув, я ударил одного из них и попытался выхватить из его рук дубинку, но она упала на пол. Миновал кресло через спинку и попытался бежать, и верзилы тут же на меня набросились, повалив лицом на ковер. Я отключился.

***

– Георгиев!

– Смею быть!

Юрий мигом обернулся и увидел полковника Дуань, главу Государственного отдела бдения. Сегодня этот высокий грузный южанин сменил свой обычный дешевый деловой костюм на столь же дешевый свитер, выглядывавший из-под старой кожаной куртки. Хоть служащим Госотдела бдения форма и не полагалась, для старшего лейтенанта стал неожиданностью наряд начальника. Позади полковника стоял растерянный щекастый парень лет восемнадцати с виноватым видом.

– Юр, разве тебе не передали мой приказ занять место внизу?

– Так точно, товарищ полковник. Передали.

Юрий Георгиев взглянул на дорогу, проходившую двадцатью метрами ниже места, на котором он стоял. Служащие ГОБ находились на втором уровне Первого Автономного городского сектора, а широкая улица, по которой предстояло продвигаться кортежу министерства, – на первом. В этом месте вертикальные уровни срезались подобно ступеням-ярусам, уходя вниз, к первому.

– Так почему же ты здесь, сынок?

– Пусть вас не смущают обстоятельства… – Юрий замялся. Говорить пассивом у него выходило плохо. – Смеете ли понять, товарищ полковник… Силы побудили меня осмотреться, и, несмотря на то, что мне передали ваше распоряжение…

Двадцать четвертого ноября 2066 года в Столице чествовали министра зарубежных дел, вернувшегося из длительной и невероятно опасной поездки к границе с Азиатской пустошью. Там он должен был провести переговоры с некоторыми лидерами банд и оценить состояние армии Всеобщего Государства. Этот важный день был расписан (телевизионщиками, в том числе), еще когда он покидал город, в мае.

– У меня не вышло не прийти сюда.

Юрий начал сам не себя злиться, потому что за двадцать три года жизни так и не научился складывать слова в предложения так, как это требовалось в общении с высокопоставленными личностями.

– Так получилось.

Дуань вскинул левую руку вверх, тем самым приказывая старшему лейтенанту замолчать. «Нужно повиноваться», – напомнил себе Юрий. Он уже и сам успел пожалеть, что позволил себе покинуть пост, так надо еще и от полковника выслушивать упреки.

– Отставить. Забудь ты, сына, про пассив. Давай по-человечески. По-людски?

Юрию не нравилось, что его начальник пренебрегает уставом, но пассивный говор не нравился ему еще больше.

– По-людски, товарищ полковник.

– Ты хороший парень, Юра, но ты не можешь успевать все сразу. Понимаешь?

– Да. Любые действия, следующие за отвлеченными мыслями, мешают исполнению должностных обязанностей.

– Именно, старлей, ты прав. Тебе нужен помощник.

– Что?

– Сам ты не можешь делать и то и другое, но вдвоем с кем-нибудь…

В этот момент товарищ Георгиев по-новому взглянул на парня возле полковника, а начальник Государственного отдела бдения слегка расслабился и как-то подобрел. «Разумеется, ради этого он и пришел», – понял Юрий. Затем он подумал, что, возможно, Дуань изначально все это задумал для того, чтобы просунуть подчиненному стажера. Старшему лейтенанту все стало понятно, хотя перспектива получить балласт в виде неопытного подростка и не казалась ему такой уж радужной. Впрочем, слово начальства – закон.