– Может Вам повезет, Роузмари, и Вы будете жить именно там, – ответил ей юноша.

– Как прошло Ваше лето?

– Я Вам писал, – Эдвард пожал плечами, – я помогаю отцу в бюро, в конце концов, оно достанется именно мне, но не думаю, что хочу заниматься этим. Продам его и займусь чем-то более приятным. Каждый день лета я провел там, даже ни разу не свиделся с друзьями.

– Кавалеристы? – уточнила Роузмари.

– Да, именно они, поэтому Лешека я не смог увидеть. Надеюсь, он не сильно горевал после Вашего отказа.

– Вы за него переживаете? – спросила Роуз.

– Немного есть, но я не буду что-либо говорить, дабы не разбудить в Вас чувство вины. Он сам виноват, наивно поверил, что такая как Вы полюбит его.

– Такая как я?

– Да, такая потрясающая девушка.

– Вы мне льстите, Эдвард, – Роузмари засмеялась, – я верю, что подобные вещи мог говорить мистер Домбровский, ослепленный нежными чувствами, но Вы-то? Нет, Вы так не думаете.

Юноша в ответ промолчал, и Роуз почувствовала себя уязвленной. Они прошли дальше по коридору и оказались в уже пустой столовой, ярко освещенной осенним солнцем. Девушка прошла к окну и присела на подушку на подоконнике, наблюдая, как Эдвард осматривает картины.

– Здесь мало что интересного, – заговорила Роуз, – в нашем поместье совершенно нечем заняться, но я знаю, что сегодня вечером в Лутоне танцы.

– Бал? – спросил Эдвард, оборачиваясь через плечо. – Вы идете?

– Мы с моей подругой Энн договорились там присутствовать, с нами идут наши матери, – ответила Роуз, – хотели бы Вы, Эдвард, пойти с нами?

– И Вы познакомите меня с прелестными жительницами Лутона? – спросил юноша, подходя к ней ближе.

– Не знаю, как со всеми, но с Энн познакомлю точно.

Энн Шарп была ниже Роуз почти на целую голову, пусть была старше почти на год. Она была очаровательной блондинкой, которой почему-то природа дала карие глаза. Кожа у нее была с легкой смуглостью, а руки настолько миниатюрны, что, глядя на них можно было с уверенностью сказать, что они детские. Отец Энн занимался ремонтом обуви, а ее мать продавала домашний хлеб на улице возле их дома. Энн была самой обычной крестьянской девушкой, надеющейся, что в один прекрасный день она выйдет замуж за дворянина. Она ходила в скромных платьях в отличии от Роуз, у нее не было личных зонтов, которыми она могла бы укрываться от солнца, дождя или снега, потому к сентябрю на лице ее образовался неравномерный сильный загар, из-за чего она выглядела так, словно перепачкалась в огороде.

Миссис Шарп (мать Энн) была рыжей женщиной с карими глазами, чье лицо было полностью усыпано веснушками. Руки были грубыми, крупными, и сама женщина была полной, тучной. Одежда ее была скромной. Но при этом она была очень общительной и приятной женщиной, к которой всегда можно было обратиться.

В тот вечер, они все встретились возле необходимого места, и Роузмари, как и обещала познакомила Эдварда с Энн. Девушка сначала растерялась, забыла, как делать реверанс, но все же взяла себя в руки и ответила Эдварду на знакомство. Сегодня Энн была в скромном желтом платье, которое ей было великовато, а шляпу она надела не ровно, отчего прическа измялась и спутанные волосы торчали у ее правого уха.

Они прошли внутрь. Там уже все танцевали. Люди пили и знакомились, и, как и хотела Роузмари, Эдвард пригласил Энн на танец. Сама Роуз расположилась на скамье у стены и смотрела как ее друзья танцуют.

Почему-то вдруг Роузмари поймала себя на мысли, что не хотела бы, чтоб Эдвард полюбил Энн. Эта мысль была настолько внезапной и болезненной, что девушка поднялась на ноги. Ей хотелось срочно с кем-нибудь потанцевать.