Десятого мая – в Москву. Сели с Морозовым в самолет, а там генерал Булгаков, он был командиром 166-й бригады. В самолете два салона. Первый – общий, а второй, с диванами, генеральский. Я пошел в общий, Морозов мне: «Со мной». Генерал мне: «Сибиряк, сюда, садись». Сели втроем. Взлетели. Достали. Выпили. Летчиков угостили. Один командир экипажа не пил: «Мне машину сажать, я не буду!» Штурман, второй пилот – с нами: «Мы трезвыми боимся летать, вдруг сломаемся, а пьяными все равно, летишь и летишь». Прилетаем в Грозный, сели на «Северный». В вертушку пересели и сразу на Комсомольское, в полк. Цуркан спрашивает: «Ты что приехал-то?». – «Тебя менять!» – «А я, Юра, думал, что тебя и не увидим…» Он собрался, улетел.

Стал принимать дела. Четыре человека из управления батальона уехали: комбат, начштаба, помощник комбата по артиллерии, и замполит. Со мной остался зам. комбата капитан Звягин, меня в курс дела ввести. Ни зама по вооружению, ни замполита, ни начштаба нет. Но ротные и взводные были все.

Александр Коннов:

– Командир полка уехал в отпуск, я остался за него. Взамен откомандированного подполковника Сергея Чепусова начальником штаба стал подполковник Иван Бувальцев. Получаем задачу: готовиться к боевым действиям в направлении Дачу-Борзой – Шатой. Спрашиваю местных жителей, как туда идти. – «Если вы пойдете на Шатой, вас запрут на этой дороге и расстреляют, как собак. Дорога горная, не разъехаться». Отработали решение на карте. Сделали макет местности. Уточнили решение. Прилетел генерал-лейтенант Булгаков, посадил меня в вертолет и говорит: «Летим на разведку!». Вертолет старый, весь трещит. – «Товарищ генерал, – говорю Булгакову, – по данным разведки, в ущелье обнаружены расчеты со „Стингерами“».

Настроение у всех падает. Булгаков, мудрый вояка, говорит: «Ладно, посмотрим с краю, с предельной высоты». Забрались наверх, пилот говорит: «Всё, дальше некуда!» Все смотрим в окна: лента реки, горы. Здесь предстоит нам воевать. Лица у всех бледные. Спустились с небес на землю, меня высадили, Булгаков говорит: «Иди, работай…»

С начштаба полка Бувальцевым полностью отработали решение на карте с пояснительной запиской. Было решено, что в ходе выдвижения в Шатой по Аргунскому ущелью совершим отвлекающие действия в направлении Ярышмарды, а усиленным батальоном в пешем порядке – через горы в направлении Малые Варанды – Большие Варанды, чтобы сверху выйти к Шатою.

Когда шли на доклад к Булгакову, у меня развязался шнурок, я нагнулся, в это время раздался выстрел, меня как ожгло – так близко прошла пуля. Иван Бувальцев говорит: «Нам только этого не хватало… Снайпер! Не к добру…».

Наше решение не утвердили. Генерал Булгаков: «Неправильное решение! Пойдем по дороге! Какие Варанды? Мы перед этим высаживаем десантные взвода на горушках, они прикроют, как в Афгане». Я ему: «Товарищ генерал, да в Афгане горы другие были. Там все видно с гор, а здесь они покрыты лесом!». Меня выгнали с совещания. – «Бувальцев, останьтесь!».

Начали готовить войска к боевым действиям. Разведывали маршруты выдвижения, как пойдем Волчьими воротами. Сидим с Бувальцевым – вдруг мой заменщик приезжает, Александр Дворников. И командир полка Морозов прилетел из отпуска. Я полк сдал и уехал.

А перед этим приезжал полковник Колотило, старший оперативной группы, начал со мной ругаться. – «Товарищ полковник, аккуратней с людьми разговаривайте, чего хамите-то?» Слово за слово… Он приехал в Нижний Новгород, командующему армией доложил обо мне, и было принято решение меня заменить. Посылали с проверкой в группировку офицера, чтобы узнал, как я воевал. Характеристику на меня дал генерал Трошев. А Трошев у меня еще в Германии комдивом был.