Джим сбросил вызов, а Себ поспешно оделся, мгновение поколебавшись, взял винтовку и вышел из дома. До вокзала ему было пятнадцать минут пешком, поэтому он не стал садиться за руль.

Внутри разливалось непривычное чувство предвкушения. Даже не было смысла врать себе: он был отчаянно рад звонку, потому что ещё немного, и начал бы сходить с ума от безделья.

Себ устроился сзади, и полупустой автобус понёсся по шоссе, чуть покачиваясь. Впереди сидели две девчонки-туристки и на своём языке обсуждали, видимо, планы на день. Во всяком случае, на коленях у них лежала карта, в которую они то и дело тыкали пальцами. Глядя в окно, Себ посматривал на них боковым зрением. Симпатичные. У рыжей ещё и голос был очень приятный, высокий, и смех звонкий. О чём говорят, интересно?

«Всегда мечтала посмотреть на эту церковь!», – воскликнула, например, рыженькая. Её подруга возразила: «Скукотища, давай лучше заглянем в паб!». А может, они обе решали, где найти рождественскую ярмарку.

Когда автобус остановился, Себ сразу же забыл про девчонок. Застегнув куртку, он вышел на остановке и достал телефон. Конечно, он тут же зазвонил.

– Корнмаркет-стрит, дом один. Стеклянная дверь выглядит запертой, но для тебя открыто. Поднимайся на четвёртый этаж.

Через полчаса Себ оказался в небольшой пустой комнате нужного дома. Джима здесь не было, зато на подоконнике лежала гарнитура: наушник и микрофон. Надев её, Себ осторожно приоткрыл створку, не сдвигая занавеску, отошёл подальше и собрал винтовку. Стоило ему установить сошки, как в наушнике раздалось:

– Смотри прямо по Кронмаркет-стрит.

Себ посмотрел в бинокль через узкую щель между занавесками. Улица была если не людной, то, во всяком случае, и не пустынной. По ней проезжали машины, проходили люди. Вывернул из-за угла синий автобус.

– Ещё немного, – с лёгким придыханием сказал Джим, – ратуша… сейчас возле ратуши. Буквально минута.

Себ спокойно ждал. Ратуша, видимо, была туристическим местом: туда зашла группа с экскурсоводом. Мимо прошли студенты. Появились попутчицы Себа: рыженькая и чёрненькая, всё с той же картой. Они остановились напротив ратуши, и чёрненькая замахала руками, что-то эмоционально объясняя подруге.

– Что скажешь, мой святой Себастиан? – шепнул Джим. – Ты же их видишь? Сделай мне одолжение… выстрел в голову. Убей её выстрелом в голову.

– Кого? – спросил Себ, с удивлением осознавая, что хрипит.

– Рыжую девушку в зелёном пальто. Ты её видишь.

Конечно, он видел. Он пялился на неё три с лишним часа в автобусе.

– Это непрофессионально, – с трудом выговорил Себ. – В голову.

– Я так хочу.

Себ смотрел на девушек. Они не будут стоять здесь вечно. Облизнув губы, он снял предохранитель и положил палец на скобу, но не нажал на крючок. Просто не смог.

«Пошло всё к чёрту», – подумал он. Джим молчал и не торопил его, а Себ не сводил взгляда с рыжей девушки. Она ведь не могла быть связана с криминалом! Зачем она вообще понадобилась Джиму?

«Пошло всё к чёрту», – повторил он мысленно. Он не собирался стрелять.

– Ты сделаешь это, Себастиан? – спросил Джим.

Себу всегда нравилась его работа. Он любил покалывающее на кончиках пальцев чувство определённости, необходимость исполнять приказ, отданный кем-то другим. В некотором роде каждый раз это был договор, и в армии, и позднее: тот, кто отдаёт приказ, не пачкает руки, а тот, кто его исполняет, сохраняет чистую совесть. Неплохой обмен, по мнению Себа.

Только вот Джиму было этого мало. Он как будто давал Себу выбор, не давил, не кричал поторопиться. Себ мог бы убрать сейчас палец со скобы, и рыжая девушка со своей чёрной подругой ушли бы.