– Нет, конечно, нет. Это сделала я. Они даже не знают об этом. Я бы о таком не рассказала. Я так не хотела терять тебя, Макс. Знала, что пройдет три месяца, ты вернёшься, и всё, больше я не смогу быть рядом.

– Ну а то, что случилось с моими деньгами?

– Ты же знаешь, что я люблю тебя! Я была так рада, что ты рядом. А родители вообще перестали о тебе спрашивать и я думала, что всё закончилось, ты им больше не нужен. Пока вдруг отец не сказал, что я должна тебя спровоцировать. Вывести из себя и сделать так, чтобы ты глупостей наделал.

– Не понимаю. Каких глупостей?

– Отец хотел сделать тебя обязанным ему. Он любит так делать. Мне кажется, ему все тут что-то должны. Так проще управлять, крепче связи. Я не хотела этого. Просила не втягивать меня. Не хотела, чтобы ты ненавидел. Но они же вытащили меня, спасли и…

– И ты не смогла отказать.

– Да! Я никогда не хотела сделать тебе плохо. Ты был самым близким мне человеком. Мне пришлось, – девушка опустила голову, стала пальцем выводить невидимые зигзаги на столешнице. – В основном, отцу многие должны. Но заставить тебя обратиться к нему за помощью – это надо постараться. Мать предложила придумать измену, вывести тебя из равновесия, чтобы ты взбесился, совершил что-то необдуманное.

– Какой классный вариант. А они не подумали о том, что я мог оказаться психом и тебя покалечить? – спросил я, продолжая прокручивать в голове всё сказанное ранее.

– На то и был расчёт. Что ты слетишь с катушек. Но я знала, что ты не сделаешь мне ничего. Я не тот человек, кто может заставить тебя ревновать. А ты не тот, кто совершит подобное.

Бедная девочка. Конечно, её родители, приемные родители, сделали для неё многое. И она была готова даже на такое ради них. Отказаться от любви, предать любимого, позволить кому-то покалечить себя…

– Ну и …! – воскликнул я, вскочил на ноги.

 Последовала нецензурная лексика. Нервы сдавали.

 – Жесть. Алён, ты дура? Какого хрена? Они тебя используют, ты ведь понимаешь это? Вырастили пушечное мясо для себя. Зашибись! Алён, заканчивай их слушать. Ты можешь жить своей жизнью и ничем им не обязана. Слышишь меня?

– Перестань, – сказала девушка тихо. – Я их не предам. Если бы не они, я бы там и осталась. Ад бы никогда не закончился. Да и я же не стала следовать совету. Зато я знала, как много для тебя значит независимость. Знала, как ты много сил вложил, сколько работал, чтобы заработать, сохранить сбережения и преумножить, чтобы дать своей матери лучшую жизнь. Я не прогадала, Максим.

– Не прогадала, – подтвердил я. – Залезла в мой ноут, слила данные и я остался почти без денег. Повезло только, что у меня осталась наличка.

– А дальше ты сделал почти так, как хотели они.

В тот вечер я приехал домой и в тот же момент мне посыпались оповещения о списаниях. Не только с банковских счетов. Отовсюду. И Алена наговорила всякой ерунды, вроде того, что хотела меня унизить, что я ей не ровня. Несла какой-то бред, и я ушел. Напился, подрался с кем-то в баре. А потом ко мне подошла какая-то женщина и предложила уехать. В полубессознательном состоянии я согласился.

Так вышло, что ранее я видел приемную мать Алёны лишь на фото, и никак не сопоставил картинки. Да и с отцом её знаком не был и вообще мало слышал. Григорьев всегда находился в тени, почти не светился сам и не светил доходами. Вообще о нем говорили мало, редко и чаще всего с уважением. Или страхом.

Только когда я и Ксения приехали в какой-то отель или гостиницу, она представилась. Позднее я жалел, что так получилось, но тогда, в таком состоянии… Она откровенно флиртовала, а я был зол, растерян и пьян. Бокалы с коньяком, приглушённый свет, а дальше сознание отключилось. Наутро не мог вспомнить ничего, кроме того, как мы оказались в этом месте. Хвататься за голову было поздно. Ксения, которую можно было назвать старшей сестрой Алёны, но никак не родителем, лежала рядом. В висках стучало, голова раскалывалась, ужасно хотелось пить. Странная дрожь била тело, сердце колотилось громко и сбивчиво. Ещё никогда похмелье не было таким жёстким. Почти трое суток понадобилось, чтобы организм пришел в норму.