– Понятно, молодцы какие! Приедем домой и ты мне всё-всё-всё расскажешь, – улыбнулась я, ещё раз крепко прижимая к себе, ощущая щемящую нежность.

Мне не хотелось выпускать сына из рук, но пришлось. Олег соизволил подняться и теперь ждал, остановившись рядом. Надо скорее поговорить с ним и ехать домой, в наше временное пристанище.

– Миш, подожди меня здесь. Мы с папой поговорим, и я вернусь.

– Ладно. Только ты без меня не уеззай, – серьезно проговорил малыш.

– Конечно.

Он убежал на диван, сел уже более свободно, только всё поглядывал на меня, а я ободряюще улыбалась. Олег вышел из комнаты, и нехотя последовала за ним. Он вошёл в соседнюю комнату, похоже, пустующую, и я мысленно поблагодарила его, что не выбрал для разговора их общую спальню.

– Ну и? – начала я, как и он скрестив на груди руки.

– Ты серьёзно думала, что я ничего не узнаю?

Вот гад. Неприятный холодок прошел по спине и вверх, сдавил горло.

– О чём? – переспросила я.

Не надо сыну слышать наши споры. При нем мы старались не ругаться, не ссориться. Создавали видимость нормальной семьи, насколько это вообще было возможно. Да и Рите ни к чему становиться свидетелем наших разборок. Поэтому мы отошли подальше от двери. Олег встал у окна, я рядом, в двух шагах. По стеклу торопливыми струйками стекала вода. Размытая детская площадка, размытый двор. Неопределенность подтачивала изнутри. Я её ненавидела.

– Сама не догадываешься? – спросил Олег деланно удивлённо. В тишине комнаты, разбавленной тихим стуком дождя, голос прозвучал резко. – Или это новая тактика: строить из себя дуру? Если второе, то ты провалилась, когда начала присылать мне угрозы.

Сердце стучало болезненно быстро. После такого стресса я не была готова к новому раунду.

– Там была всего одна. И не просто так. Зачем ты забрал Мишу? – спросила прямо. Игра для него, но ужас для меня. Внутри всё разрывалось от страха несколько часов, пока я не дождалась его ответа, где он указал адрес. Нервы и так были на пределе, а сейчас вообще накатила апатия. Хотелось очутиться где-нибудь далеко, прижать своего ребенка к груди и не отпускать.

Когда я вошла в помещение, которое Олег арендовал под офис и не обнаружила его там, то испугалась ещё сильнее. Никто не знал, где их начальник, или просто не говорили. Тогда я написала ему, что если он не выйдет на связь в ближайшие пять минут, то я сообщу Григорьеву, что Олег сбежал. И я бы написала. Даже если это не так, то ему всё равно могли поправить лицо за лишнее беспокойство. Или мне могли, но в тот момент мне было все равно, лишь бы сын нашёлся.

– Ты будешь со мной до тех пор, пока мы не отдадим долг до самой последней копейки, – разозлился муж, выпятил челюсть, ему явно не понравился мой ход с сообщением. – Ты будешь работать и отдавать всё, а не прятать где-то. Думаешь, я бы не нашёл твои деньги? На что ты там откладывала? Свалить хотела? – он сделал шаг ближе, я не отвела взгляд. Вскинула голову, прищурилась, терпеливо выслушивая обвинения. –  Это ты виновата. Только ты. Я ведь пожалел вас тогда, забрал с собой. Представляешь, оставь я тебя и Мишку дома, что с вами сделали бы? На тебя мне плевать, а сына было жалко. И в итоге как ты меня отблагодарила? Сдала нас! – повысил голос Олег.

Будто я не знаю, зачем он нас забрал.

– Да как ты не понимаешь? – громким шепотом заговорила я. – Я всегда поддерживала тебя, во всём! Даже когда узнала об измене, не лезла к тебе, жила сама по себе, не портила тебе жизнь. А когда мы прятались, я выехала только раз, когда Миша заболел. А если бы я не обратилась за помощью и с ним что-нибудь случилось? Ты бы смог жить после этого, смог бы пережить такое? Я – нет. Разве он всё это заслужил?