В цехе пятьдесят четыре китайца собирали ледяные молоты. Здесь было прохладно, китайцы работали в белых перчатках, шапках-ушанках и синих ватниках. Стены и потолок были расписаны в стиле традиционной китайской пейзажной живописи. С потолка вместе с холодным воздухом лилась спокойная китайская музыка. Готовые ледяные молоты по стеклянному конвейеру уходили вертикально вниз. Лаву подошел к конвейеру и остановился. Глаза его неотрывно следили за плывущими вниз молотами, сердце приветствовало и провожало каждый. Шуа понимал состояние Лаву. Искусственный свет, неотличимый от дневного, поблескивал на отполированных молотах, искрился на выгибах, затекал во впадины. Ледяные молоты медленно и неуклонно плыли вниз.

– Сила Льда… – произнесли побледневшие губы Лаву.

– Пребудет с нами… – Шуа сзади сжал его локти.

Лаву не мог оторваться от завораживающего зрелища уплывающих вниз молотов. Сердце его вспыхнуло.

Но Шуа поддерживал: сильные руки старика качнули Лаву, сердце направило, губы шепнули:

– Вниз!

Они подошли к двери лифта. Он повез их еще ниже. И снова встретила охрана с автоматами: глаза китайцев смотрели безучастно. Открывать самую нижнюю дверь Шуа пришлось не только ладонью: луч просканировал роговицу его глаз, чувствительные датчики вслушались в голос:

– Брат Шуа, хранитель Арсенала.

Стальные врата полуметровой толщины бесшумно растворились. И сразу же за ними возникла новая команда охраны, во всем белом, в противогазовых масках, с белыми автоматами в белых руках, сторожащие последнюю дверь – небольшую, круглую, из сверхпрочной стали. Паролем этого дня было китайское слово:

– Сяншуго![5]

Услышав пароль, охрана расступилась, отвернулась. Шуа расстегнул пуговицу рубашки, вытянул платиновый ключ, всегда висящий на его шее, вставил в неприметное отверстие, повернул. Пропели невидимые ледяные колокола, массивная дверь пошла внутрь и влево. Шуа и Лаву шагнули в проем. Снова прозвенел лед: дверь встала на место.

Перед вошедшими раскинулся Арсенал Братства Света.

Громадное подземелье, узкое, но бесконечно длинное, хранило сотни тысяч ледяных молотов, лежащих ровными рядами в подсвеченных стеклянных сотах. Невысокий сводчатый потолок нависал над спящим Арсеналом Братства. Беломраморные плиты пола хранили идеальную чистоту. Ряды стеклянных ячеек были подернуты инеем: постоянный холод хранил драгоценный Лед. Здесь не было людей: лишь два робота-челнока, словно неусыпные муравьи, скользили по монорельсу над спящими молотами, следя и оберегая их ледяной покой. А чуть поодаль стеклянный конвейер бесшумно пополнял Арсенал: только что изготовленные быстрыми китайскими руками, новые молоты вплывали сверху непрерывным, грозно посверкивающим потоком и вливались в ряды спящего оружия.

Лаву сделал шаг, другой, третий. Шуа стоял на месте, сердцем отпустив Лаву.

– Лед… – произнесли губы Лаву.

Пальцы его коснулись стеклянных сот. И вздрогнули. Лаву вздрогнул сердцем.

Шуа подошел сзади.

– Льда больше нет там, – проговорил Лаву. – Сегодня я сопровождал последний поезд.

– Теперь Лед только здесь, – спокойно ответил Шуа, не помогая сердцем.

– Только здесь… – произнес Лаву.

– Только здесь, – твердо повторил Шуа.

Сердце Лаву боролось. Но Шуа упорно не помогал.

Лаву опустился на пол. Выдохнул. И после долгой паузы произнес:

– Мне трудно.

Шуа подошел:

– Тебе трудно поверить. И понять.

– Да.

– Положи себя на Лед.

– Я стараюсь. Хотя Льда там больше нет. Мне… трудно.

Голос Лаву задрожал.

– Лед здесь. – Руки Шуа опустились на плечи Лаву. – И он пребудет с нами до самого конца. И его хватит на всех. Я