– Восемь, девять? – резко перебил Беридзе. – Да я и одного года там не протяну, не говоря уже о восьми или девяти годах.

В этот момент к нам подошёл один из конвоиров и начал в приказном порядке требовать от нас прекращения общения, так как отведённое время истекло.

– Ещё минуту, и мы зайдём в кабинет, не переживайте, – ответил я громко.

Спустя минуту мы зашли в кабинет следователя, Беридзе сообщил ей, что отказывается давать показания.

Закончив формальности с оформлением протокола допроса, я спросил у Александры Игоревны:

– Скажите, пожалуйста, реализовано ли право моим подзащитным на телефонный звонок?

– Нет, мы ему запрещали кому-либо звонить.

– Хорошо, если я дам ему свой телефон, он может позвонить матери?

– Да, пожалуйста, у вас на это есть минут 5.

В этот момент Беридзе смотрел на меня отрешённым взглядом и, скорее всего, понимал, что теперь его жизнь разделилась на до и после.

До момента задержания с «кладом» всё было как по накатанной. Обычная семья, состоящая из заботливых и любящих родителей, два сына, из которых Георгий был старшим, а следовательно, должен быть надеждой, опорой и примером для подражания для младшего брата – Василия. В школе Георгий особых успехов не имел, олимпиады не выигрывал, особой тяги к знаниям у него не было, как не было и особого желания учиться в университете.

После 9 класса им было принято решение поступить в ПТУ учиться на повара. Как сказала мама: «Зато научишься готовить, хоть мне дашь передышку, и я немного отдохну от кухни». Учился в ПТУ Георгий слабовато, но вот в силу любви к сладкому кондитерские изделия у него получались очень вкусными, и бабушка Зоя очень любила, когда её старший внучок угощал её пахлавой или творожным кексом своего приготовления. Друзей у Георгия было предостаточно, парнем он был очень общительным, а ещё у него была очень большая страсть к баскетболу, в который он любил играть в свободное от учёбы время.

В ПТУ Георгий появлялся не так часто, как хотели его преподаватели, больше ему нравилось либо сидеть дома, либо просто гулять с друзьями в торговых центрах, периодически заходя в брендовые магазины и мысленно примеряя на себя люксовую одежду, дорогие туфли, спортивную форму своей любимой баскетбольной команды. Денег на развлечения также не было, максимум были карманные расходы, которые выделялись мамой, да и тех денег хватало только на то, чтобы пообедать в магазине уличной еды или в столовой ПТУ. Отец неоднократно говорил сыну о необходимости подработки и неважно кем, главное – начать зарабатывать деньги и тратить их на себя, но Георгий отказывался даже от самой мысли мыть полы или раздавать рекламные листовки «за копейки».

– Там максимум на два обеда заработаешь за весь день работы, – как-то раз возразил он отцу.

Между тем молчать на моё предложение позвонить матери он не стал, разве что ему было не ясно, как ей позвонить и что сказать?

– И с чего же мне начать с ней разговор, что мне сказать матери? – спросил Беридзе, не поднимая головы.

– Говори как есть, ты задержан полицией, скажи, что у тебя всё нормально, дальше я с ними встречусь и расскажу им, как всё есть.

– Да, давайте так, – рассеянно сказал он.

Набрав продиктованный номер, я передал трубку Беридзе, который взял телефон дрожащими руками, понимая, что сейчас его жизненная катастрофа станет не только его личным горем, а горем всей его семьи: матери, отца, брата, бабушки, деда. Даже, возможно, кто-то из друзей узнает и начнёт искренне сопереживать, а, возможно, напротив, начнёт злорадствовать.

– Мама, доброй ночи, это я, Георгий, – едва не запинаясь, начал Беридзе.