– Чего-о-о-о? Какой еще омлет?

– Из мозга.

– Странный ты. О женщинах тут что-то мусолит, а у самого даже кольца нету на пальце?

– Было.

– Вот видишь?

– Что?

– Ничего!

– Неудачник ты, Виталя! – Афоня ушел в закат, оставив меня наедине с пивом, кальмарами, орешками и жаждущими.

– Прекрасно! – пролетело в моей голове. – Я еще и неудачник! Ну и народец пошел…

Осмеивание сакральных вещей для одних является смыслом жизни для других. Так и живем. Люди со взорванными пердаками бьют шибко умных. Когда-нибудь и мне за это достанется, чего побаиваюсь, но не настолько, чтобы бросить об этом писать. Я – обычный человек с теми же самыми потребностями, что и все остальные, правда есть одно «но» в виде чистого понимания дерьма, что нас окружает. Иногда кучу стоит обойти, а не вляпаться в нее всей ступней, как это делают иллюзорные мазохисты, верящие…да непонятно, во что они верящие. Фекальный идол, выданный за конфетку, вот культ масс, ссущих в уши самим себе. От этого грустно и одновременно весело. Только смех этот с мертвецким холодом косы старой бабки в мантии, что придет тогда, когда ее совсем не ждут.

Поначалу в «Барбаре» мне даже нравилось. Я представлял себя спасителем чьих-то заблудших душ, что изнемогают от жажды в пятницу вечером. Есть люди, достойные романов или легенд, эти же не заслуживали даже частушки, хотя изредка среди них кто-то тянул на очерк, единицы – на рассказ. Средние люди, ни дать, ни взять. Одни приходили, забирали пакеты с полторашками и брели в свои норы, другие же оставались на трех столах для стоячих, прикованных здоровенными цепями к торчащей из земли арматуре. Последние были невыносимы. Чем больше добавки требовала их душа, тем бредовее становились беседы.

Третий час они обсуждали российский автопром. Доводы были самыми вескими. Спросили и моего мнения, когда вышел покурить. Пытался отвертеться от беседы, но публика требовала.

– Русский автопром обычно вызывает каскад эмоций от насмешек до жалости, – начал я тихо, сцена – не мое, но завидев интерес питейцев к вылетевшим словам, немного осмелел и прибавил, – ибо он значительно устарел и проиграл конкурентам, – в этот момент одни одобрительно закивали, а их оппоненты что-то забурчали, – Но, когда дело доходит до «Нивы», все меняется с точностью наоборот, ведь этот сбитый крепыш, месящий любое говно под своими колесами – гордость и уважение. Как невзрачный Иван Дурак, встающий с печи и начинающий сечь нечисть, наш вездеход уничтожает конкурентов на бездорожье. Люди любят такие истории. Иногда и черепаха побеждает зайца.

Угодить всем не вышло, отчего начались споры еще жарче. Под шумок я скрылся в своей берлоге. Куда я вообще попал? Что за дурдом? Я трижды пожалел о сделанном выборе, но позже вспомнил нарисованные перстни Виктора Палыча, стало не по себе еще больше. Тьма была везде, потому, когда появлялся свет, его нельзя было не заметить. На недоливах часам к двум ночи я сэкономил уже двушку пива и приступил к ее дегустации. Лучшая работа в мире…

Интересное дело. Сначала я не доливал грамм по пятьдесят, затем осмелел, и экономия увеличилась до ста. Ну что вот им убудет что ль с трех глотков, а мне жизнь спасет. Как, Виталий Александрович, ты докатился до такой жизни? А какие надежды подавал…Э-э-эх! Изрядно поднабравшимся можно было не доливать и больше, они не особо следили. Вообще выпивохи – щедрые люди, некоторые даже оставляли мне мелочь на чай. Так сказать, за тяжкий труд. С таким еще великодушием: «Виталя, друг мой, сдачи не надо!»

В итоге к утру я имел шестьсот рублей мелочью и приятное журчание в области живота, вызванное злоупотреблением нескольких литров пива. А мне ж еще и зарплата какая-то положена. Не так уж все и плохо. Может писать начать про этих доходяг, что крутятся вокруг? Идея. Место располагает. У меня даже монолог на тему алкоголизма имеется.