, – снова выскочила мысль. Анна отмахнулась от неё, как от назойливой мухи.
– Никаких сожалений, ни о чём. Всё есть так, как есть, – сказала она шёпотом, украдкой взглянув на Олега.
Он спал так тихо, что, казалось, даже её голос мог разбудить его.
Вспомнив, как заплетающимся языком пыталась быть кокетливой, покачивая бокалом, Анна зажмурилась.
«Олежек, я вот сейчас тебе скажу кое-что, а ты слушай внимательно, ведь когда я протрезвею, я не смогу, окей?»
«Боже, какой это был стыд…»
«Никаких сожалений.»
Он выслушал её очень внимательно, а затем расплылся в широкой улыбке, допил бокал, налил новый и осушил его залпом. Сказал, что не верит – и теперь точно уверился в том, что разум покинул его.
Анна улыбнулась, закусив губу, и ещё раз украдкой оглянулась, чтобы проверить – не исчез ли он.
На месте. Там, где ему положено быть.
«А я?»
Дама из института благородных девиц, перед которой Анне придётся ещё очень долго извиняться за прогулы и наплевательское отношение ко всем правилам, хмурилась и качала головой.
«Несомненно.»
Анна провела пальцами по холодному стеклу, глядя на огни города. Всё было так, как должно быть. Всё было правильно.
Позади раздался тихий, едва уловимый звук – Олег говорил во сне.
– …ещё слишком рано… – с трудом расслышала она сдавленный шёпот.
Анна нахмурилась и медленно подошла к кровати.
– Олег?
Тот не ответил. Лежал на спине, вцепившись в простыню.
Она опустилась на край кровати и осторожно коснулась его руки.
Словно вновь прикоснулась к окну.
По спине побежали мурашки. Его кожа была холодной, а мышцы под пальцами – натянутыми, будто окаменевшими.
– …ещё не время… – снова прошептал он.
В этот миг Олег вдруг расслабился. Тепло моментально вернулось в его тело, дыхание стало ровным, а пальцы, сжимавшие простыню, разжались.
Анна отдёрнула руку, глядя на него широко раскрытыми глазами.
Несколько секунд она просто сидела рядом, вслушиваясь в тишину.
А потом медленно поднялась и вернулась к окну.
«Никаких сожалений.»
Глава 8
Марсель распахнул глаза, сдерживая крик.
«Слишком рано» – эхом отдавалась в сознании фраза, сказанная сквозь толстое стекло капсулы с голубоватой вязкой жидкостью.
Образы меркли в полутьме больничной палаты, хоть парень и пытался удержать их. Чувство одиночества, страха и отсутствия кислорода, а затем холодный приказ – «отключить»… Всё это будто растворялось, оставляя лишь пустоту и глухую тревогу.
Он, наконец, вдохнул.
Внезапно дверь открылась, и на пороге появилась медсестра. Она тихо вошла в палату, заставив Марселя дёрнуться от неожиданности.
– Извините, что разбудила, – увидев, что он не спит, шёпотом сказала женщина. – Зашла проверить.
– Да ничего… Я сам проснулся, – так же тихо отозвался Марсель, машинально кинув взгляд на кресло у стены.
Там, свернувшись калачиком, спал Люк, который наотрез отказался ехать домой вечером.
Медсестра подошла к стойке на колёсиках, на которой мерцал экран аппарата, отслеживающего всё, что можно: сердцебиение, температуру тела, уровень кислорода в крови и кучу других показателей, названия которых Марсель даже не запомнил.
Аппарат издавал мягкий, еле различимый ритмичный звук, а на полочке под ним стоял стакан с водой. Марсель жадно осушил его – во рту пересохло так, будто он проглотил пустыню.
– Что за хрень?.. – недовольно прошептала медсестра, вглядываясь в экран. – Извините.
Она приложила ладонь ко лбу Марселя, потом осторожно взяла его за правую руку, на безымянном пальце которой было закреплено кольцо-датчик.
– Что такое? – Марсель вопросительно взглянул на неё.
Медсестра, убедившись, что с датчиком всё нормально, снова недовольно покосилась на аппарат: