Все решения относительно внешности животного также принимали хозяева. Существовало огромное количество парикмахерских и тату-салонов для «домашних любимцев», в которых можно было перекрасить и подстричь собаке волосы, сделать татуировку или пирсинг и многими другими способами менять внешность собаки в соответствии со своими предпочтениями.

Кроме того, многие ветеринарные клиники оказывали услуги пластической хирургии, которая пользовалась огромным спросом у богатых владельцев. Флаффи повезло, что она попала в достаточно консервативную семью, где никто не увеличивал ей грудь и не набивал на ягодицах татуировки.

Собак не было принято брать за руку или как-то по-другому прикасаться к ним. Не считая, конечно же, почёсываний за ухом и поглаживаний по голове, ведь для этого собаку и заводят. Если собаку нужно остановить, передвинуть или поторопить, хозяева пользовались поводком или ошейником.

Спала Флаффи неизменно в своём углу на подушках, но по ночам, как и все обычные собаки, часто переползала спать на диван в гостиной. Это была своего рода игра хозяев и собак, в которой первые делали вид, что категорически это запрещают, а вторые делали вид, что слушаются. Ела Флаффи в том же углу, где и спала, а когда обедали хозяева, ей категорически запрещалось заходить на кухню.

Самой печальной особенностью такой «собачьей жизни» было то, что, несмотря на номинальную защиту законом, на деле «собаки» оказывались никак не защищёнными от выходок своих хозяев. Собак можно было избивать, насиловать, делать с ними всё что угодно, и хозяину всё сходило с рук. В основном такие дела просто тонули в массе «более серьёзных вопросов», да и появлялись-то лишь в том случае, если о таком насилии над собакой вообще кто-нибудь узнавал.

В общем и целом, как понял Артур, «правила собачьего поведения» были составлены таким образом, чтобы собака как можно быстрее забыла о том, что она на самом деле человек.

Закрывая за собой дверь в кабинет начальника, Артур понял, как наивен он был, рассчитывая успокоиться и вернуться к работе после этого разговора. На деле ему стало ещё тяжелее.

Как такое возможно? Как можно считать это нормой?

Как и многое другое, творившееся в современном мире, это не укладывалось у него в голове, и он, пожалуй, предпочёл бы и дальше быть избавленным от этих подробностей. Кое-как завершив свой рабочий день, не успев при этом сделать почти ничего из намеченных дел, Артур выбежал из кабинета, едва стрелка на часах доползла до шести.

– А-а-артур!

Артур вздрогнул, не ожидая услышать собственное имя, тем более произнесённое этим голосом. Он резко повернулся. Раскинув руки в приветственном жесте, к нему направлялся высокий мускулистый мужчина с длинными, слегка вьющимися волосами. Бордовая рубашка, расстёгнутая сверху на несколько пуговиц, обнажала шерстистый загорелый торс.

– Что-то давно тебя не видно, прячешься от меня, что ли? – он посмеялся над собственной шуткой, и его лицо исказила хитрая ухмылка, выявив на желтоватой коже множество глубоких мимических морщин.

Этот худощавый мужчина на вид был явно старше сорока, хотя определить его возраст было достаточно сложно – с толку сбивали горящие хитростью молодые глаза.

Иссохшее лицо и пожелтевшие зубы явственно говорили о его пристрастии к курению. Табак перестали выращивать уже много лет назад, но человеческая фантазия поистине безгранична, особенно когда речь идёт о наркотиках.

– Мы работаем в разных отделах, Джей, – холодно заметил Артур.

– Послушай… – Джей заговорщически подался вперёд, но Артур инстинктивно отпрянул. – Я слышал, Роберт продал свою японочку тебе.