– Давай, Кот, бросай, – сказал Руслан, – пока я не пере…

Микроавтобус резко наклонился вниз – прямо в пропасть. Как раз в этот момент по железнодорожному пути внизу, подавая гудок, поехал тепловоз с несколькими вагонами. Через секунду Кот выровнял микроавтобус. Олег понял, что это не снег падает сверху. Это – пепел.

– Осторожнее, – крикнул Руслан, – держись!

Резкий толчок придавил их к сиденьям. Олег чувствовал, как всё внутри него прилипло к спине. То же самое, что чувствуешь в падающем самолёте или на американских горках. Через две секунды микроавтобус упал на решётку в полу Цитадели. Олег ударился лбом об приборную панель. Хорошо ещё, что в микроавтобусе не было стёкол, иначе им бы ещё долго пришлось вытаскивать друг другу осколки из лица. Олег нагнулся, поднял упавшие на пол часы и посмотрел на Руслана.

– Фух, – облегчённо выдохнул тот и посмотрел на Кота, казавшегося оттуда таким маленьким, – отличный бросок! Давай, уходи! Всё будет хорошо, только…

Решётка под ними начала предательски разламываться. Микроавтобус стал наклоняться вниз. Олег, догадываясь, что сейчас произойдёт, вцепился в поручень и упёрся ногами. Микроавтобус резко полетел вниз.

– Держись!

Что там говорилось про американские горки? Ерунда. По сравнению с этим падением, американские горки – это детский лепет на лужайке, прыжок с табуретки на пол. И если ты выжил даже после такого, благодари своего ангела-хранителя – он не спал, а всё время был рядом.

Они пролетели по чёрной вентиляционной шахте с гофрированными стенами, затем вылетели в зал Цитадели, проносясь прямо через неуправляемый луч установки, стирающей разум будущих сталкеров в капсулах. Они влетели в новую тёмную шахту, в конце которой сиял тусклый оранжевый свет. Наверное, это – ад. Микроавтобус, пролетев через ещё один зал, наконец, остановился на краю бездонной шахты.

– Фух, – выдохнул Руслан, – давай выходить, пока его не унесло дальше.

Они быстро выбрались из микроавтобуса и только тогда остановились, чтобы отдышаться. Микроавтобус тут же медленно наклонился и упал в шахту.

– Вот дрянь, – выругался Руслан.

Только сейчас Олег решился оглядеться по сторонам. Выглядел этот зал просто ужасно. Тут и там горел огонь. В некоторых местах железная плитка обшивки отвалилась, и в открывшихся нишах тоже виднелось пламя. По другую сторону пропасти, в которую улетел микроавтобус, полыхала целая огненная стена между несущими конструкциями. Олег медленно прошёл вправо и едва успел отскочить, когда прямо над ним что-то взорвалось, осветив белыми молниями весь зал.

– Чёрт, – воскликнул Руслан, – Цитадель трещит по швам.

«А ты, как всегда, наблюдателен», – подумал Олег.

Они прошли по мостику в узкий проём, оказавшись в другом зале, и замерли от увиденного. Там было зрелище, словно сошедшее с полотен безумного художника. «Последний день Помпеи» – первое, что пришло на ум Олегу. Весь зал был залит оранжевым заревом огня. По обломанному рельсу ехали капсулы, срываясь и улетая вниз, в пропасть. Толстые прозрачные трубки, вьющие вдоль стен, побиты и почернели, как обожжённые после пожара деревья. Квадрокоптеры, тревожно мигающие и летающие посреди этого хаоса. Вдалеке наверху раздался мощный взрыв, и вниз полетели обломки того, что было мостом. Горящие трупы сталкеров, словно мягкие матрасы, болтаясь в полёте, улетели в чёрную бездну, вместе с кусками металла. Откуда-то начал бить пар.

– Ну, и высота, – ошеломлённо сказал Руслан, подойдя к самому краю пропасти, – надо найти дорогу к ядру. Жаль, что нет карты.

– Пошли, – сказал Олег.

Ему было не по себе, стоя на этом месте. Он внезапно подумал, что его вернули сюда неспроста. Он словно играет роль души внутри умирающего организма, которой не дают уйти. Словно душа человека, упавшего на улице с инсультом и несколько дней пробывшего в предсмертной коме, внезапно вернулась в тело, потому что вспомнила, что этот человек оставил дома включённый утюг. Кажется, Олег даже знал имя того, кто позволил душе вернуться обратно с того света. Ладно, не упоминай имя человека в простыне…