***

Дома Поручик поставил турку на плиту, выложил на стол оба пистолета и обе гранаты, и набрал Доброго.

– Как сам?

– Своим чередом.

Фразы были условлены заранее. Если бы Доброго повязали, он ответил бы: «Все путем».

– Давай, подъезжай.

Такой же разговор состоялся у него с Востоком, после чего Поручик выпил кофе, забрал гранаты с пистолетами, уложил их в разгрузку, которую носил под курткой, и вышел из дома.

Добрый и Восток не раз бывали у него и случись так, что за ними будет «хвост» или что-то вынудит любого из них предать, Поручик хотел наблюдать за этим со стороны. Он прошел до самого начала улицы дачного поселка, перелез через забор, забрался в пустующую голубятню и улегся у смотровой щели, которую проделал заранее.

Восток пришел первым, взял ключ в почтовом ящике и вошел. Вскоре появился Добрый, который успел отогнать машину в село, спрятать в гараже и вернуться в Одессу ночным соседским мотороллером, груженом мешками картошки и курами в прицепе.

Выждав еще с полчаса, Поручик, так и не увидев никого лишнего, вернулся к себе. Восток и Добрый сидели на диване. Обнявшись с обоими партизанами, Поручик предложил: «Кофе?»

– Черный, две сахара, рюмку коньяку, – согласился Восток.

– Коллеги, – сказал Поручик, наливая кофе в большие чайные чашки, одну с петухами, другую с надписью «За ВДВ!», – Вы знаете мое мнение обо всем этом содоме – унылом мероприятии, называемому терактом. Я пригласил сюда вас двоих, как наиболее деятельных и думающих единомышленников, я бы больше сказал, как друзей. Я не утратил надежды убедить вас, что здесь ничего серьезного совершить не удастся. Мне самому непонятна такая вялая, апатичная, не сказать еще хужей, позиция российской разведки. Я теряюсь в догадках, но пока ничего хорошего предположить не могу. Я предлагаю вам в последний раз – выезжайте в Крым, в Севастополе вас встретят, помогут перекантоваться и отправиться дальше – в Новороссию, на Донецк, кружным путем, через российскую границу.

– А ты сам?

– А я сам скоро подъеду по тому же адресу, но мне нужно чутка задержаться. Я хочу обеспечить себе возможность вернуться, если вдруг это еще не конец нашей деятельности на Украине. А для этого мне необходимо обеспечить себе алиби на все время пребывания в Донецке. Все необходимые контакты, как в Севастополе, так и в Донецке, у вас есть. Я хотел бы встретить вас в Донецке через неделю и уже воевать всерьез, а не размазывать кашу по тарелке, как здесь.

– Наши пошли сегодня ночью бить банкоматы и срывать борды.

– Боюсь, что они обречены на скорое и болезненное уничтожение. По-моему, глупо садиться на несколько лет в тюрьму ради сомнительного удовольствия разворотить банкомат «Приватбанка» или измазать портрет Тягнибока. Вы знаете, что я пытался убедить партизан в бессмысленности мелкохулиганских выходок, но их ненависти нужен выброс. Мы напрочь отрезаны от ресурсов – оружия, техники, взрывчатки, финансирования, документов. На кустарном уровне, как вышло у Востока с гранатометами, мы в два счета провалимся. Сколько угодно можно ругать украинскую милицию за лень, паскудство и недобросовестность, но они не могут раскрыть только то, чего раскрывать не хотят.

Так что, всех люблю, целую, обнимаю крепко, как говорят в американских боевиках, рад был служить с вами, ребята, надеюсь всех еще увидеть. За сим прощаюсь.

Но попрощались они не сразу. Сначала Поручик, вместе с Добрым, вернулись в село на разгруженном на Привозе мотороллере. Там Поручик пересел в автобус, следующий рейсом Одесса – Киев, чтобы не беспокоить участников плана «Перехват», прочесывающих вокзалы.