Вокруг всегда было много девушек, но однажды я встретил Урсулу, которая, как мне показалось, отличалась от всех, кого я до того знал и с кем обычно проводил время в модном ночном клубе. Она выглядела вполне типично для тех времен: мини-юбка, длинные волосы, блузка с цветочным принтом. Однако в ней чувствовалась какая-то духовная сила, которая заметно выделяла ее среди всех знакомых женщин.

Урсула много говорила о любви и о «внутреннем свете», который появляется, если ты следуешь «подлинным ценностям». Благодаря ей я начал читать книги по психологии и понял, что мне необходимо обратиться к психоаналитику. Мы часто вели с ней долгие разговоры о философии. Нередко случалось, что она начинала мягко сетовать на то, что я такой «плохой парень», но тут же оговаривалась: это все только внешнее, а на самом деле душа у меня ранимая и чувствительная. Душа? Тогда смысл этого слова был для меня неясен.

Днем я посещал университетские занятия и с успехом занимался спортом, вечером перевоплощался в популярного и высокооплачиваемого диджея.

Я гордился своей славой, разъезжал на бирюзовом Chevrolet, носил блестящие ботинки и экстравагантный белый полушубок на розовой подкладке. Вокруг меня всегда вились стайки молоденьких девушек. Мне было неинтересно слушать странные рассуждения моей новой подруги о том, что моя духовная жизнь ведет к катастрофе (во всяком случае, так она это формулировала). Я был очень доволен собой и ничего не смыслил в том, что она говорила о вере. Мной по-прежнему владела жажда мести всему миру, а также стремление использовать других людей и манипулировать ими.

Общаться со мной было трудно, я был неспособен на открытые и искренние отношения. И все же Урсула сделала отчаянную попытку достучаться до меня. Ей это обошлось дорого. Я не понимал ее. Она предлагала подлинную любовь, но не смогла пробиться ко мне. Я боялся, что любовь причинит мне новые страдания, а потому наглухо заперся в сооруженной своими руками тюремной башне. Хватит с меня той «любви», которую подарила мне моя мать.

Мудрая Урсула протягивала мне что-то вроде исцеляющей таблетки, которую нужно было проглотить целиком. Снаружи она была сладкая, но внутри ее могла таиться горечь. Однако только таким способом можно было вылечить мои душевные раны. Впрочем, я не был готов к исцелению. В моем представлении целью любых отношений служили поверхностное удовольствие и комфорт, и горькую «сердцевину таблетки» я попросту «выплевывал».

Урсула промучилась со мной много месяцев. Я продемонстрировал ей все темные стороны своего характера и категорически не желал менять свой образ мыслей. Эта женщина стала первым встреченным мной человеком, способным долго и самоотверженно дарить любовь. Но ее попытки смягчить мое жестокое сердце оказались тщетными. Выбившись из сил, она чуть не покончила с собой, приняв большую дозу снотворного. Около шести часов я пассивно наблюдал, как она борется со смертью, захлебываясь собственной рвотой.

Часть меня (причем немалая) хотела избавиться от нее. Своей любовью она мешала мне угнездиться в созданном мною уютном мирке. Когда она была рядом, у меня появлялось чувство вины, и за это я ее ненавидел. Дело в том, что я ничего в жизни не знал, кроме ненависти. Иные чувства были мне просто неведомы.

И все же, когда Урсула была уже на пороге смерти, во мне зашевелилось странное чувство, которое невозможно описать словами. Вероятно, это было Божественное вмешательство, позволившее спасти жизнь девушки и мою душу. Я вдруг встал, пошел к телефону-автомату и вызвал скорую помощь. Это был жест доброй воли, но он не преобразил мою натуру. Я так и остался мрачным циником. Еще до того, как к Урсуле приехали врачи, я ушел от нее, покинул город и отправился в Ниццу, где меня ждала другая подружка.