Предназначение бинокля хозяину было известно. Всучив мне в руки бинокль (почему-то нормально видел только один его глаз), он сообщил, что эта штука нужна, чтобы рассматривать гору Джебель Марра близ Каримы и пирамиды там же, на другом берегу Нила. Объяснив предназначение, хозяин предпринял попытку выяснить возможную стоимость бинокля, вопрошая:

– Кам гуруш?

Мы ответили, что такой старый бинокль никаких гуруш не стоит, так как он старый и плохой, и сделали попытку встать и уйти на атбаринскую трассу. Но нам было отвечено, что атбаринская трасса проходит у самого этого дома, и чтобы мы не волновались и ждали машину, а кровать сейчас появится. И точно, нам организовали кровать – одну на двоих, – и мы с Гришей занялись неторопливым ожиданием машины.

Каркас кровати в деревнях делают из пальмового дерева, и пальмовыми же верёвками перетягивают их. А в городах кровати железные, и перетягивают их синтетическими, более прочными и тонкими верёвочками. Здесь у нас была традиционная, деревянная, расшатанная кровать, тоже почти ровесница ситты.

Овца, подойдя к нам, щекочет мои ноги – изучает нашу сущность. Мы совсем осуданились. Будет ли сегодня машина? – а не всё ли равно? – может пойти поискать ещё другую, более оживлённую трассу? – а зачем? всё равно на этой неделе в Хартум не попадём! Куда спешить? Сегодня, букра, иншалла…

Мы просидели (и пролежали) до вечера на кровати, под соломенной крышей маленького дома сарайного типа. Машин не было. Миновал целый день. Хозяин периодически создавал нам чай. Наконец солнце обрушилось на другую сторону мира, и всё окружающее погрузилось во тьму.

Прошёл ещё один день. Много это или мало? Ни много, ни мало, вообще нисколько. Когда у нашего хозяина вырастут внуки, они так же будут хранить заветную ситту, удивляться, что там перекатывается внутри, и гадать, сколько же стоит их одноглазый бинокль. Почему, интересно, многие суданцы боятся фотографироваться? Может, потому, что боятся утратить первобытную чистоту и девственность своей страны приобщением оной к другому, непонятному миру?

Единственный осветительный прибор, луна, поднялся над глиняными домами и тускло осветил их. Мы отправились в мир сна.

6 сентября 2000, среда. Назад, в Корти, и знакомство с доктором Мохамедом

За ночь машины так и не застопились; вероятно, их и не было, или трасса на Атбару была выбрана неверно. К пяти утра шум грузовика-лорри несколько раз уже разбудил нас, но самих грузовиков не было видно.

Встали в шесть утра. Рассветное солнце вылезало, краснясь, из-за глиняных домов. Сейчас утренняя прохлада, самое время для сна, и все суданцы, включая нашего хозяина, мирно досыпали блаженный утренний час. Мы же, борясь со сном, встали, и, пока хозяин не проснулся, быстро собрались и покинули его дом. Мы чувствовали, что если вовремя не уйти, можно залипнуть, засуданиться и самим превратиться в такие же вечные реликвии этого дома, как старый приёмник, бинокль и ситтта.

Мы решили не ждать машин на Атбару, и не ехать также на Кариму, а вернуться обратно, в Корти, а оттуда – напрямую в Хартум.

Некий грузовик довёз нас до места, где новая строящаяся дорога Донгола – Корти – Мерове пересекала канал с чёрной нильскою водою. На сём месте стояли люди, то ли полицейские, то ли дорожные рабочие. Водитель грузовика оставил нас здесь, развернулся и поехал обратно в Мерове.

– Пейте воду, хорошая, вкусная, – предложили нам суданцы, черпая чёрную грязную воду прямо из канала. Один из них наполнил нашу канистру, попил и сам, тут же помыл руки в канале и плюнул туда же. Гриша, созерцая густую грязную жидкость, страдал от жажды, мечтая о бутылке газировки, но не имел её.