Опрошенные говорили, что за свои решения и поведение человек отвечает сам, если ему никто не угрожает физической расправой. В большинстве своем опрошенные посчитали, что испытуемые не будут подчиняться экспериментатору.

Однако различные вариации эксперимента Стэнли Милгрэма показывали одно и то же: большинство испытуемых, несмотря на протесты «ученика», следовали требованиям экспериментатора и доходили до самых высоких значений генератора. Так, в одной из первых вариаций эксперимента жертва была изолирована в отдельной комнате, и испытуемому не было слышно ее голоса. Но после удара в 300 вольт жертва начинала биться о стены лаборатории, а после удара в 315 вольт полностью переставала подавать признаки жизни. Несмотря на то что большинство испытуемых демонстрировало явное напряжение, 26 человек из 40 подчинились экспериментатору и дошли до конца эксперимента, трижды повторив максимальный разряд в 450 вольт.

Все испытуемые понимали, что причинять вред и боль другому человеку, к тому же умоляющему прекратить страдания, плохо и бесчувственно. Тем не менее многие испытуемые полностью подчинялись экспериментатору, будто бы забыв о своих ценностях. Как оказалось, и экспериментаторы, и опрошенные, и наблюдатели за экспериментом значительно недооценили силу подчинения авторитету.

Идея 2. Чем ближе жертва находилась к испытуемому, тем сильнее была выражена тенденция неподчинения авторитету

В другой модификации эксперимента, когда жертву можно было разглядеть сквозь посеребренное стекло, испытуемые старались не смотреть на нее, словно хотели дистанцироваться от чужих страданий. Однако многим это не мешало продолжать выполнять требования экспериментатора, хотя была заметна тенденция снижения подчиняемости.

В целом, когда жертва была изолирована, отказались продолжать эксперимент 35% испытуемых; при отчетливо слышимых звуках жертвы – 37,5%; когда жертва находилась в непосредственной близости – 60%; когда «учитель» и «ученик» соприкасались – 70%.

Эту тенденцию можно объяснить несколькими факторами. Когда «ученик» был изолирован, испытуемый воспринимал мучения жертвы как более абстрактные. Он осознавал их, но не ощущал. Так, летчик, сбрасывающий бомбу над населенным пунктом, умом понимает к чему это приведет, но это не находит в нем эмоционального отклика. Автор делает предположение, что когда испытуемый видит реакцию жертвы, то это вызывает его сочувствие, он может поставить себя на место жертвы и понять ее состояние. Нельзя исключать и вариант, когда сами эти чувства неприятны испытуемому и он просто хочет побыстрее закончить эксперимент.

Когда «ученик» находился в зоне видимости «учителя», последнему не удавалось забыть о нем и сконцентрироваться исключительно на выполнении приказов. «Учитель» сразу видел последствия своих действий.

Возможно также, что «учитель» на себе ощущал взгляд «ученика», что вызывало дискомфорт, неловкость, а это заставляло «учителя» чувствовать стыд и вину.

Кроме того, возможно, существуют причины, которые объясняются нашей биологией. Мы социальные существа, и чтобы выжить, нашим предкам требовалось сдерживать агрессию в отношении соплеменников. Таким образом, пространственная близость или удаленность от объекта влияют и на наше восприятие.

Одним из самых печальных выводов эксперимента были результаты такой его модификации: у испытуемого был напарник, который наносил удары током, а сам испытуемый лишь выполнял незначительные вспомогательные действия. Лишь трое из 40 испытуемых отказались от участия в эксперименте. Из этого следует очень пугающий вывод: непосредственно убийствами и геноцидом могут заниматься психопаты и самые жестокие люди, но сама человеконенавистническая система может вполне успешно существовать с молчаливого согласия самых обычных людей, которых не мучает совесть и не терзают внутренние противоречия, потому что жертвы находятся от них далеко.