– Я те ща покажу, сука, что ты сделал, мудак паршивый! – Усы уперли руки в бока и плюнули прямо на затертый резиновый половик. – Обувайся, я сказал.

Юрий счел за лучшее повиноваться.

Старуха-теща смотрела на него с раздирающей в клочья ненавистью.

– Это он ее убил! – проскрежетала она железными яйцами. – Вы посмотрите на рожу эту! Пьянствует беспробудно! На человека уже не похож!

Она ринулась к Юрию, протянув к его горлу свои шишковатые пальцы с длиннющими ногтями. Ее сморщенное лицо дрожало, как иссушенный осенний лист.

Безликий субъект в милицейской фуражке взял ее за локти и оттащил на два шага назад.

– Дамочка, будете лезть – мы вас удалим, – расставил приоритеты усатый.

– Это же моя дочь! Да как вы…

– Последнее предупреждение, дамочка.

– Да чт…

– Последнее, я сказал! – Его неотесанный указательный палец едва не уперся в ее ведьмин нос.

Это умерило ее пыл.

Пока Юрий завязывал шнурки, его порванное веко снова напомнило о себе острой болью. Оно задергалось, как курица под лезвием ножа.

Проклятые дети, мать их за ногу! Чтоб им в аду гореть! Если Юрия сейчас не заметут, то он их отловит по одному, как поганых хорьков, и… и порешит. Всех троих. Ему-то уже не впервой.

Впрочем, убийство супруги стало казаться ему чем-то эфемерным. Как будто не на самом деле. Да и супруги никакой, в общем-то, не было. Лишь иллюзия. Тающие день ото дня воспоминания о бытовом кошмаре, когда жилое пространство приходилось делить с неопрятной бабой, которая (только подумать!) имела наглость не одобрять привычки Юрия. И вот, это наваждение рассеялось. Теперь даже трупа не осталось.

Нет, он определенно ее не убивал. Это все был сон. Она просто исчезла. Ушла из дома и не вернулась. Уехала с прекрасным непьющим принцем в волшебную страну грез.

В жопу это все! Естественно, ты ничего такого не делал. Ты ведь трусливая душонка, бывший мелкий бюрократ, нынешний неудачник и просто дегенерат и кретин. Куда тебе до такого! Убийство – удел сильной личности, а ты ничтожество. Вошь. Тебе жить-то осталось год-два и обчелся. Да и «жить» – это слишком громко сказано.

Не было никакого убийства. Тебе померещилось. И отсутствие трупа там, где ты его якобы (якобы!) закопал, – весомое тому доказательство. Если бы там действительно что-нибудь было, ты бы не увидел разрытую яму, когда огромная собака загнала тебя в овраг.

Но дети…

Эти мерзкие исчадия ада!

Они должны поплатиться за то, что сделали.

Дядя Юра вырежет их поганые языки, а потом будет заталкивать в глотки горстями камни. Такие же, как те, которыми эти мерзавцы швырялись в него. Они ответят за все. Пожалеют, что посмели проявить неуважение к старшему да еще и повторять в его присутствии сплетни, гуляющие по округе.

Первый шнурок на стоптанной туфле удалось завязать довольно быстро и без происшествий. Но, едва Юрий взялся за второй, начались серьезные проблемы. От пребывания в согнутом в три погибели положении закружилась голова. Перед глазами поползли черные извивающиеся щупальца. Изо рта к полу потянулась нить слюны. Глаза налились свинцом и перестали видеть.

Он пошатнулся, уперся головой в угол под зеркалом и сложился пополам у порога, так и не завязав один шнурок.

Он бы так и остался там и пролежал несколько часов кряду, если бы усатый мент не схватил его за шиворот. Он выволок его на лестничную площадку, поднял на ноги и толкнул вниз по лестнице.

– Симулянт сраный! – выкрикнул милиционер ему вслед. – Пошел, давай!

Юрий судорожно схватился руками за перила, проскользил несколько ступеней вниз, развернулся по инерции и рухнул на задницу внизу лестничного пролета. Было больно.