Конечно, проект есть проект, мы его сами же под требования установленных норм телефонизации и составляли, но как нам хочется с Макарычевым с учетом нынешней, реальной обстановки его рационально перелопатить.

Благо, Управление связи в последние годы непосредственно в сферу строительства не вмешивается. Ему что надо? Выполнить план установок, освоить объем строительства в деньгах, свести до минимума жалобы в городе от телефонной деятельности.

Ну и хорошо! Это все мы обеспечим стопроцентной телефонизацией, но на гораздо меньшей, компактной территории, не вызвав с неё ни одной жалобы. Не вызовем жалоб и с тех районов города, дополнительная, опять же, частичная телефонизация которых предполагалась проектом, но пока выполнена не будет. Жители то об этом проекте не знают, вот и славно, – и не будем их пока бередить.

Льготников же и участников войны в застройках, прилегающих к зоне компактной телефонизации, обеспечим телефонами отдельно. Всю задуманную работу в силу её компактности можно будет выполнить в очень короткий срок.

И самое главное – сможем высвободить из проекта приличное количество кабеля. Используем его взамен, по-прежнему, совершенно не выделяемого для ремонта действующей, конечно же, изнашиваемой сети. Очень уж необходим этот кабель для поддержания нормального её технического состояния.

Но чтобы использовать высвобожденный из строительства кабель именно так, как мы хотим, мы должны от ПМК получить его в свои руки, со всеми сопутствующими материалами. А значит, должны и построить объект полностью сами.

Ладно, будет Фенину тысяча установок…

Выполнить задуманное строительство предстоит Висящеву с его людьми, и ни в коем случае не в ущерб достигнутому уровню качества.

Мне легко работать с главным инженером. В той, теперь уже и далекой, первой половине 1986 года, встретил он меня доброжелательно-осторожной, задиристой недоверчивостью. Мол, много уже вас пыталось управлять предприятием, разрывающимся от бессистемной хаотической работы, порождающей безысходную стрессовую обстановку. Где они сейчас – эти стратеги, разуверившиеся в своих силах, – сначала, энергично бодрые, и вдруг – каждому свой срок, – сломленные морально и озлобленные… Каждый, лишь умножившие и распространившие до невыносимого состояния на ключевых работников коллектива, эту обстановку. Все это тогда, затаенной болью, так же как и у Висящева, читалось на его лице.

Макарычев, начавший свою трудовую деятельность на этом предприятии, прикипевший к нему. Человек с врожденным чувством долга и беспокойной совестью, до верха наполненный отторжением, упорного в своей непреодолимости и безысходности, сложившегося производственного состояния. С совестью, все еще не позволившей, просто так бросить это предприятие, которое помогло повзрослеть, получить прекрасную профессию, очень интересную, творческую, и нужную людям. Позволило выстроить какую-никакую – карьеру. Предприятие, которому он успел отдать добрых полтора десятка лет честным заинтересованным и сознательным служением.

Тоже, включившийся, в силу своей компетентности в наведение порядка на сети, он, довольно долгое время имевший в руках весомые рычаги влияния, тоже, со временем – разочаровавшийся, но пока так и не решившийся окончательно разорвать ниточку гордыни, удерживающей от признания собственного поражения. Для такого человека как он, – поражения – очень уж болезненно опустошающего душу…

Наметил, видимо, тогда мне свой срок, помедлил с принятием болезненного для себя решения и… – остался.

Дельный человек, Макарычев, совестливый человек. В этом вопросе – сродни с Висящевым. Мне очень мало понадобилось времени – почувствовать состояние его души. Конечно, я пристально присматривался к нему, прощупывал его практикой, и очень скоро уже тогда – в 1986, – убедился в его исключительной полезности.