Решение о переброске меня на ТТС Фениным было принято уже тогда. Но сказать мне об этом сразу он не решился, – я еще должен был пройти проверку на лояльность в соответствующих органах. И вот теперь, похоже, пришел положительный результат.

И все-таки как-то нехорошо по отношению ко мне все решалось. Скольких нервов стоила эта непонятная неопределенность. Ну, сказал бы честно о намерениях, и даже если бы что-то не получилось – я бы понял. Но не таков был Андрей Алексеевич. Внутренние переживания подчиненных его не особенно волновали.

– Кому сдадите дела – спросил Фенин.

– Как кому? – Грачеву…

– Нет, Грачев что-то никак не решится. Сдайте пока дела Жамбутинову Байдену Байгошевичу – начальнику Рыбинского цеха. Сами, сразу после Нового года приступите к работе на новом месте.

Вот так скоропалительно я распрощался с Эксплуатационно-техническим узлом связи. С предприятием, где провел десять очень динамичных, насыщенных интереснейшей работой лет. Предприятием, на котором рассчитывал еще долго работать, – но не судьба.

Зашел напоследок к моему наставнику, моему опекуну, человеку на которого старался стать похожим, – личным примером показывавшему отношение к работе, к людям, у которого я научился очень многим полезным и ценным вещам – к Семенову Алексею Николаевичу. Рассказал о свалившейся на меня ноше.

Алексей Николаевич сочувствовать не стал. Одобрил решение и сказал: – Виктор Васильевич, – конечно из вас получился бы прекрасный мой преемник. Но по большому счету – в рамках ЭТУС, – вам было бы тесновато. А Телеграфно-телефонная станция – корабль большой, очень большой, – но Вы с ним обязательно справитесь.

Новый год прошел как в тумане и вот 3 января 1986 года в сопровождении главного инженера областного ПТУС Искандерова Амантая Искандеровича я впервые появился в кабинете начальника ТТС.

Петр Романович, ожидавший нас, освободил место, пригласил в кабинет руководителей подразделений. В их присутствии Амантай Искандерович зачитал приказ о моем назначении, в коротком выступлении выразил надежду, что дела на ТТС стабилизируются, предложил мне переместиться в кресло начальника и начать командовать.

Я – сел. Кресло было удобным, мягким. С подлокотниками, с высокой красного цвета бросающейся в глаза спинкой, обшитой то ли дерматином, то ли кожзаменителем. Ковалев проследил за мной и произнес криво усмехнувшись.

– Горячее кресло, горячее…

Я не придал его словам значения.

Особо нечего было говорить. Меня окружали практически незнакомые люди. Нет, в лицо я их знал, кое-что слышал о них, вежливо здоровался с ними при встрече, но, ни по каким вопросам ранее с ними не соприкасался. Незначительное исключение составлял главный инженер – Макарычев, с которым я немножко сталкивался по вопросам эксплуатации междугородных сетей. Командовать было рано.

Выразил надежду, что совместными усилиями положение на предприятии будет поправлено, попросил задержаться Ковалева, и распустил приглашенных на первое знакомство людей. Так начался сложнейший этап в моей жизни.

После ухода Искандерова я остался наедине с Петром Романовичем, и он кратко, не вдаваясь в подробности, ввел меня в курс дел. Обозначил наиболее сложные проблемы, сообщил, что уже решен вопрос о его возвращении на должность начальника телеграфного цеха и пообещал мне поддержку. Однако по выражению его унылого лица я понял, что это только дань вежливости, а вообще-то он мне сочувствует, и уверен, что ничего хорошего в будущем на этом месте меня не ждет. По уходу Ковалева я остался один и огляделся.

Кабинет был оформлен очень просто, но был светлым и удобным. Единственную «роскошь» составлял стоявший в углу цветной телевизор – «Горизонт». Настойчиво звонил телефон, но я не решился поднимать трубку, переключил его на секретаршу и попросил пока меня, ни кем не соединять.