А мы? Мы на тот момент были его не достойны. То, что он так считал, мне стало ясно, когда парень, однажды поцапался с пожилой женщиной и, попытавшись ее унизить, с яростью принялся выкрикивать:

– Ты, ты, не из столицы, ― затем, наморщив лоб, будто вспомнив, довольный собой, продолжил: ― Ты, из Гусь-Хрустального, вот собирай свои манатки и живо вставай на крыло, ― на дворе тогда стояла зима, ― шуруй туда, где все твое стадо, к себе …. Гуси-то давно уже улетели.

– Да-а-а, сейчас же. Взяла и полетела. Жди! ― неторопливо, чинно наступая на него, изрыгнула Таисия Яковлевна: ― Я вначале, у тебя эти как там ― крылья, тьфу ты, ручонки повыдергиваю, а, чтобы ты знал свое место, надеру нахалу, как следует, хорошенько хвост. А уж потом, мы посмотрим что делать.

До меня долетали и другие нелицеприятные слова этой «парочки», но я, появившись как-то в коридоре, вмешиваться в спор не стал, не счел нужным: женщина и без моего участия лихо отбивала все атаки завравшегося парня. А еще ни к чему это было. Мы не собирались жить долго в стенах этого здания, разваливающегося от старости и непогоды, построенного в двадцатые годы в одно время с заводом. Я тогда входил в категорию молодых специалистов, трудился старшим инженером, стоял первым в списках на получение отдельной жилплощади и рассчитывал через год-другой въехать в новую квартиру.

Что примечательно? Эта «двойня» бок о бок проживала не один год, и мне не представило труда догадаться, что вздорят они так давно. Это был их стиль общения: поцапаться и затем накричавшись спокойно разойтись по своим комнатам.

Я быстро понял, вызывать «огонь на себя», нет смысла, распри нам были ни к чему, хотя однажды мне с Серегой этим столичным жителем республиканского значения все же пришлось столкнуться. Мы ему с Марией показались очень уж правильными и это соседа взбесило. Не знаю, что на него нашло, но однажды на кухне он, не удержавшись схватил меня за грудки и принялся угрожающее что-то говорить. Я на тот момент нес в комнату в одной руке кастрюлю с разогретыми остатками супа, в другой чайник с кипятком. Недолго думая, эта кастрюля тут же обрушилась на его голову, а уж затем в убегающего полетел вдогонку и чайник, который чтобы не ошпарить наглеца я бросил не прицельно, специально угодив в косяк.

Это событие произошло в выходной день: ― в субботу. Я с Марией собирался в прачечную самообслуживания. У нас наготове стоял у порога чемодан с грязным бельем. Покушать нам пришлось тогда в кафе и значительно позже.

Правда, мой отпор тогда напугал Серегу, и он неделю-две в квартире не показывался, затем вдруг, как ни в чем небывало «нарисовался в дверях», не взглянув на меня буркнул: «привет» и тут же, не останавливаясь спрятался у себя в комнате.

Конфликт был исчерпан. Он для себя уразумел: я не Таисия Яковлевна и желания вздорить с ним не имею.

Понятное дело: дружбу мы свою никому из соседей не навязывали. Правда, однажды праздник, возможно, это был международный женский день, мы встретили вместе, инициатором явилась соседка Таисия Яковлевна. Она была женщиной не злопамятной. У нее тогда за столом оказались не только я и Мария, но и Сергей, а также, приехавший издалека в гости ее брат, ― летчик гражданкой авиации, комиссованный по состоянию здоровья ― болезни сердца, на тот момент разведенный. Не знаю, случайно или же по распоряжению хозяйки, во время торжества рядом возле него оказалась и молодая, ― лет тридцати, ― пышнотелая женщина, ― подруга нашей соседки, приглашенная в гости из квартиры этажом выше. Имени ее я уже не помню. Она посматривала на летчика. У этой женщины не было мужа, зато она имела двоих малолетних детей ― трудноуправляемых мальчуганов. Заключив с летчиком брак, женщина могла претендовать на отдельную квартиру, а наша соседка Таисия Яковлевна ― на родственную душу ― брата под боком, готового в случае необходимости всегда прийти ей на помощь, например, приструнить Серегу.