Затем настала очередь Берии, который был арестован в Кремле, а затем исключен как враг партии и советского народа из рядов КПСС и предан суду. «Одержав верх над Берией, Хрущев сразу вырвался вперед, обеспечивал себе приоритетное положение в партийной иерархии, – подтверждал Алексей Аджубей. – После расстрела Берии Хрущев даже внешне очень изменился, стал более уверенным, динамичным»[71].

Хрущев прекрасно чувствовал механизмы властвования, настроения аппарата, который становился его главным козырем. Система номенклатуры – назначения на десятки тысяч ключевых позиций в государственном и партийном аппарате – оказалась теперь в руках Хрущева. Он быстро выдвигал на руководящие посты своих людей.

Шаг за шагом он максимизировал свои полномочия. На пленуме ЦК неожиданно и как бы мимоходом Маленков вдруг заявил:

– Президиум ЦК предлагает, товарищи, утвердить первым секретарем Центрального Комитета товарища Хрущева. Требуются ли пояснения этого дела?

– Нет»[72].

Шепилов замечал: «Отныне любой сколько-нибудь существенный политический, международный, хозяйственный, культурный вопрос до его постановки в правительстве должен был быть рассмотрен в ЦК… И теперь, сделавшись первым секретарем ЦК, Хрущев просто надел уже разношенные и удобно подогнанные Сталиным валенки и потопал в них дальше»[73].

У Хрущева была репутация крепкого, хорошего хозяйственника, партийного практика, он вызывал к себе симпатию народным красноречием и простодушием. Николай Байбаков, многолетний руководитель Госплана, писал: «Не числилось за Никитой Сергеевичем ни громких всенародных деяний и заслуг, ни теоретических работ, только голод на Украине, о котором старались не помнить, как и о сдаче Киева в 1941 году. Зато бытовало мнение – крепок, ухватист, хороший хозяйственник, то есть типичный партийный практик, умеет вызывать к себе симпатию простой речью и обхождением, располагал к себе и внешний облик: простецкое лицо и жесты, простодушие как знак добропорядочности. И то, что он словоохотлив не в меру, тороплив в делах – это мы тоже знали.

Но, видимо, в нас, в нашей социальной психологии жило скрытое желание человеческой простоты, распахнутости и новизны, поэтому и старались не замечать ни грубости его характера, ни авантюрности его решений. Может быть, и хватит с нас непреклонности и суровости вождей, постоянного, почти на пределе напряжения сил»[74].

Хрущев взял на вооружение метод ублажения коллег и подчиненных. Зарплату в государственных и партийных органах повысили в три-четыре раза. Льготы в виде казенных дач и пайков, автотранспорта и т. д. заметно расширялись. Устанавливался строго нормированный рабочий день, никаких ночных бдений, как при Сталине. На Воробьевых горах недалеко от смотровой площадки были построены особняки, получившие в народе название «Заветы Ильича». Сделаны они были по одному проекту: двухэтажные, в каждом примерно восемь комнат, отдельный гараж. Жилые корпуса в Кремле были предназначены под снос – на их месте начиналось строительство стеклянной коробки Дворца съездов.

Огромным преимуществом Хрущева окажется его участие в созданной 5 марта тройке Президиума ЦК по «приведению в должный порядок» бумаг Сталина. Маленков вскоре после этого покинул пост секретаря ЦК, Берия был репрессирован, а его бумаги, как и весь архив Сталина, оказались в руках Хрущева. Его люди работали с документами денно и нощно, собирая помимо прочего пространные досье на каждого из коллег. Хрущев имел полную свободу распоряжения этими досье. В 1955 году он подпишет акт об уничтожении 11 мешков с протоколами Политбюро и отчетами МГК и ЦК Компартии Украины времен его руководства столицей и республикой об арестах врагов народа – на всех этих документах была его личная подпись