Второе. У нас нередко бросают пехоту в наступление против оборонительной линии противника без артиллерии, без какой-либо поддержки со стороны артиллерии, а потом жалуются, что пехота не идет против обороняющегося и окопавшегося противника. Понятно, что такое «наступление» не может дать желательного эффекта. Это не наступление, а преступление – преступление против Родины, против войск, вынужденных нести бессмысленные жертвы. Это означает, во-первых, что артиллерия не может ограничиваться разовыми действиями в течение часа или двух часов перед наступлением, а должна наступать вместе с пехотой, должна вести огонь при небольших перерывах за все время наступления, пока не будет взломана оборонительная линия противника на всю ее глубину.

Это означает, во-вторых, что пехота должна наступать не после прекращения артиллерийского огня, как это имеет место при так называемой «артиллерийской подготовке», а вместе с наступлением артиллерии, под гром артиллерийского огня. Это означает, в-третьих, что артиллерия должна действовать не вразброс, а сосредоточенно, и она должна быть сосредоточена не в любом месте фронта, а в районе действия ударной группы армии, фронта и только в этом районе, ибо без этого условия немыслимо артиллерийское наступление»[3].

Таким образом, в начале января 1942 года фашистские войска на ряде направлений терпели неудачи и вынуждены были отступать под давлением советских войск. В основном это происходило на Московском стратегическом направлении, в полосе, где со стороны противника действовали войска группы армий «Центр», а с советской – Юго-Западного, Западного и Калининского фронтов. Но все эти действия, не объединенные единым стратегическим замыслом, носили частный характер и не могли радикально повлиять на общую обстановку на советско-германском фронте.

Такое положение дел не устраивало ни А. Гитлера, ни И.В. Сталина.

Первый весьма болезненно переживал крушение его плана войны, которую он намеревался победно завершить к концу 1941 года. До того времени непобедимая германская армия безукоризненно выполняла его планы. Теперь же она, к тому же существенно усиленная союзниками, постоянно «буксовала» на отдельных рубежах, а порой даже отступала. При этом постоянно росли людские и материальные потери, восполнять которые становилось все сложнее. Это не могли не заметить народы и правительства как союзных Германии государств, так и ее противников. Военные неудачи конца 1941 года существенно подорвали авторитет Германии в мире, повысив при этом авторитет Советского Союза.

И.В. Сталин, в отличие от А. Гитлера, уже не рассчитывал на быструю победу. Поэтому осенью 1941 года на встрече в Москве он предпринял попытку добиться от Великобритании и США материальной помощи в войне с фашистской Германией, хорошо понимал, что окончательное решение этого вопроса будет зависеть от реальных успехов Красной армии на советско-германском фронте. Контрнаступление советских войск под Москвой стало первым шагов в реализации этого плана. Но теперь нужны были следующие шаги, а точнее – наступательные операции. Именно поэтому он требовал от командующих фронтами решительно переходить в наступление даже несмотря на недостаток сил и средств. Политика как всегда оказывала давление на законы военного искусства, и военачальники были вынуждены подчиняться этому давлению.

Нужно сказать, что призывы И.В. Сталина к активным наступательным действиям были услышаны на всех фронтах.

На Карельском фронте активизировались действия в рамках Медвежьегорской наступательной операции (3—10 января).