– Ага… – удовлетворенно протянул Орлов. – То есть я ошибся?

Севка попытался пошевелить руками или ногами, но и ноги, и руки были связаны.

– Ты ошибся, – сказал Севка.

– И ты можешь поклясться, что ты – офицер Красной армии? – Орлов подвинулся в глубь пещеры, чтобы видеть лицо Севки. – Скажи – да, я офицер Красной армии.

– Я офицер Красной армии, – как можно тверже выговорил Севка. – Я – офицер!

– Даже и не смешно, – с некоторым разочарованием проговорил Орлов. – Вот я тебя слушаю и все равно ничего не могу понять… Вот хоть убей – не понимаю. С одной стороны, вроде все нормально. И в бою ты не обгадился, и реагировал на пленных, скажем, поначалу правильно, по-комиссарски… Чуть в атаку не бросился, меня на глупость подбил… И жизнь мне спас. Мог просто сбежать, а нет – стрельбу открыл, троих убил. Вроде свой.

– Я свой, – как можно проникновеннее произнес Севка. – Свой.

– Ну да, офицер Красной армии, – кивнул Орлов. – Младший политрук. В газете работаешь дивизионной. Газета, кстати, как называлась?

Севка набрал воздух в легкие… Закрыл глаза. В кузове лежали газеты… Вверху листа была надпись.

– «За Родину!» – сказал Севка.

– «За Родину!» – повторил эхом Орлов. – Предположим. А дивизия какая?

– Я… Это… – Воздух комком застрял в горле у Севки. – Номер…

– Не помнишь… – протянул Орлов. – Странно выходит… Очень странно. Надо было мне у тебя все сразу выяснить, только как-то неловко допрашивать парня, которого только что спас. Некрасиво. А потом, когда сообразил, сразу и не поверил. Не складывается все до купы. Я ж при тебе вел разговоры, за которые любой, самый неопытный политработник на меня уже бы «наган» навел. Анекдот про троцкистов…

– Какие троцкисты… ты же мне жизнь спас. – Севка лихорадочно пытался сообразить, что придумать, как объяснить Орлову свое поведение. – Ну, мало ли, что ты мог говорить. Свои ведь.

– Офицеры, – подсказал Орлов.

За последние десять минут это, похоже, стало его самым любимым словом. Офицеры. Ну да, офицеры…

Конец ознакомительного фрагмента.