– Какая же от него польза была, если он пил?

– Ну, все-таки муж».

А когда позднее элита наконец поняла всю угрозу, которую таят в себе «распоясавшиеся» журналисты и «расплодившиеся» «желтые газетенки», было уже поздно. Газетный джинн был выпущен из бутылки, и запихивать его обратно было уже поздно.

Характерный случай имел место в 1899 году. Тогда российские власти впервые всерьез вспомнили о Пушкине. Как это у нас принято, поводом для любви к поэзии стала приближавшаяся круглая дата – 100-летие со дня рождения писателя. Власти на местах получили царские указания провести всевозможные мероприятия по увековечиванию памяти Пушкина и популяризации его творчества.

Нижегородские депутаты, бизнесмены и чиновники рьяно взялись за выполнение задачи. Как-никак, и Болдино – вотчина поэта – под боком, да и в губернском центре тот однажды бывал. Однако вскоре выяснилось, что, по поводу и без повода восхваляя Пушкина, сами чиновники, а также представители «культурной элиты» города с его творчеством оказались знакомы весьма поверхностно, а то и не знакомы вовсе. Интернета и «Википедии» ведь в распоряжении господ не было, чтобы на скорую руку заполнить пробелы в знаниях. В результате газета «Нижегородский листок» даже открыла постоянную рубрику «Курьезы пушкинских торжеств», в которых приводились смешные цитаты и примеры.

Так, член городской управы некто К.И. Михайловский, выступая перед купцами, прочитал «наизусть» несколько стихов Пушкина с откровенной отсебятиной и собственными «вставками». А глава биржевого комитета Прозоров на встрече с волгарями зачитал отрывок, как он изволил выразиться, из «Медного наездника» и вместо слов «На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн» пламенно сказал: «На берегах пустынных вод стоял в великих мыслях он»… В наспех изданном за счет гордумы юбилейном альбоме «Пушкин» одни только названия произведений вызывали смех и недоумение: «Араб Петра Великого», «Станционный служитель», «Капитанова дочка», «Цыгане» и т. п.

Кстати, скандалы с искажением текстов Пушкина бывали и раньше. Оказывается, еще в 1880-х годах в этом обвиняли автора оперы «Евгений Онегин» композитора Петра Чайковского. Последний, по мнению критиков, «решился обезобразить текст поэта своими заплатками и вставками».

В общем, журналистам было над чем посмеяться и за что покритиковать власти и известных лиц города! Последние, понятное дело, нередко обижались на четвертую власть и шли в суд! Что ни говори, а после реформ 1860-х годов в России уже было некое подобие правового государства.

«Третьего дня в окружном суде под председательством А.П. Гудим-Левковича, при членах А.Э. Климатовиче и Н.Г. Шалыгине, слушалось без участия присяжных дело по обвинению редактора-издателя «Нижегородского листка» Г.Н. Казачкова в клевете в печати против члена Нижегородской городской управы И.А. Белова», – сообщала пресса. Речь шла о весьма известной в Нижнем Новгороде личности. Белов несколько сроков подряд входил в управу – в те времена являвшуюся исполнительным органом гордумы. А с 15 марта 1890 года он заведовал городским вывозным парком. Эта должность примерно соответствовала посту современного начальника департамента транспорта и связи. Только вывозной парк занимался больше не обслуживанием пассажиров, а перевозкой нечистот, казенных грузов, покойников и т. п. В общем, объединял все муниципальные коннотранспортные конторы. Именно на этой должности Белов попал во внимание прессы, в первую очередь «Нижегородского листка», благодаря которой заработал себе репутацию бездаря, жулика и «темной личности».