Француз кивнул, досадуя на такой поворот темы.

– Уверен, что наш Император Анри, когда подрастет, докажет миру и свой гений.

– Безусловно.

Разговор как-то расстроился, танец кончился и возникла неловкая пауза. Де Голль поспешил переменить тему, уповая на то, что новая тема наиболее комфортна для его спутницы.

– А правда, что в России права женщин уравняли с правами мужчин?

Вопреки его ожиданию, Иволгина ответила не сразу. Они успели выйти на балкон, когда Натали с горечью сказала:

– Да. Это так. Но и у нас надо бороться за свои права. Слишком велик груз прошлого…

Она вспомнила все те перипетии, которые стояли на ее пути все эти два с половиной года. Да, она смогла поставить себя и стать грозой всякого рода ловеласов и откровенных скотов, но было ли ей от этого легче? Как объяснить ухажерам, что пришла ты в армию не искать удачную партию или покровительство, а мстить немцам за погибшего в первом же бою жениха? И, благо, она сама опытный боец, и могла за себя постоять, но как другим барышням? Как будет тем из них, кто насмотрится на ее сегодняшние пропагандистские плакаты и поверит в это самое равенство?

Но, почувствовав, что разговор окончательно ушел в неприятные темы, она спросила:

– А что говорят во Франции относительно прав женщин в России?

Капитан запнулся. Затем неохотно выдал:

– У нас многие говорят, что Россия слишком истощила себя и вынуждена призывать в армию женщин. И что повтор этого у нас, будет означать, что мы официально расписываемся в своей беспомощности, в том, что у нас больше нет мужчин воевать. Впрочем, мне кажется, что эта тема не совсем подходит к атмосфере бала.

– Согласна. А вы, Шарль, как стали адъютантом Императора?

– Я воевал в 33-м пехотном полку, когда его командиром был покойный глава Франции генерал Петен. Был дважды ранен. В третий раз меня посчитали погибшим и оставили на поле боя. Так я попал в германский плен. Пять раз пытался бежать. Кстати, в крепости Ингольштадт я познакомился с русским пленником – поручиком Тухачевским. Он потом бежал. И мне в шестой раз удалось совершить побег. Добравшись до своих, я оказался в самой гуще событий, и видимо был нужен, как срочный вариант народного героя.

– Для мобилизационного плаката?

Тот горько усмехнулся.

– Видимо так и есть. Впрочем, это пустое. Не желаете ли выйти в сад? Говорят, что он здесь весьма недурен. Во всяком случае гром праздника там не так давит на уши.

Наталья пожала плечами.

– Для начала мне нужно удостовериться, что я не понадобилась моей Государыне. Равно как и предупредить ее о том, где меня искать в случае необходимости. Впрочем… судя по поднявшейся суете, в сад мы пройдем как-нибудь в другой раз.

Тут Иволгина увидела стремительно идущего через зал Михаила Второго, который приближался к Императрице Марии.

– Увы, Шарль, я вынуждена вас покинуть. Возможно, встретимся в иной раз.

– Да, вы правы, мне тоже необходимо поспешить к своему Государю. Увидимся позже…

Не слушая его ответ, камер-фрейлина поспешила к своей госпоже.

Уже подходя, Натали отметила, как Государь, невзирая на поднявшуюся суматоху, нежно поцеловал жену, прежде чем вновь удалиться.

«А ведь они действительно любят друг друга!». Подумав это, Иволгина почувствовала вдруг даже укол зависти к чужому счастью.

– Что случилось, Государыня?

Царица отвела взгляд от уходящего супруга, и ответила задумчиво:

– В Лондоне взрыв. Погиб король Георг. Все вокруг вверх дном. Или почти все. Впрочем, чему я удивляюсь?

*       * *

РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. РИМ. КВИРИНАЛЬСКИЙ ДВОРЕЦ. 24 сентября (7 октября) 1917 года.

Через четверть часа Иволгина случайно наткнулась на Михаила Второго, стоявшего в одиночестве на балконе дворца, и что-то напевавшего себе под нос. Прислушавшись, Наталья разобрала: