Парадокса в такой оценке не было. Став царём, Николай II застал фасад имперской власти неизменным. Во главе государства, как и прежде, стоял монарх. Им формировались и ему подчинялись высший административный и законосовещательный органы: Кабинет министров и Государственный совет. По сути, на правах рядовых ведомств действовали Святейший Синод (руководящий делами церкви) и Сенат (верховный орган судебной власти). Но по своей социальной природе это был уже не абсолютизм эпохи феодализма и не азиатская деспотия.

Развитие государственного уклада России в тот момент определялось переходом страны от традиционного общества к современному гражданскому обществу. В экономической и политической сферах в России складывалась особая комбинированная формация. С одной стороны, Россия оставалась империей специфического реликтового типа[113]. Эта специфика имперства в России не являлась пережитком. Но строилась она на «архаичном» восприятии государства как «большой семьи». С другой стороны, с XVIII века страна ускоренно сближалась с Европой. В экономике это выразилось в росте капиталистических отношений. В политике – в попытках государства рационализовать себя. Взаимоотношениям с традиционными для России локальными сообществами[114] оно предпочитало иметь дело с отдельными гражданами. Реликтовым, таким образом, в большей мере оставался базис империи. Политическое увенчание её было уже в немалой степени переродившимся, инородным образованием.

Следствием начатых Петром I процессов стало отчуждение от народа правящей элиты. Очень удачно отразил это Обнинский: «Цари, некогда вершившие судьбы своего народа личной политикой, теряли мало-помалу всякое влияние на ход управления, и наше поколение застало эпоху полнейшего порабощения их всемогущим бюрократизмом»[115]. Начавшаяся в 1905 году революция подтолкнула власти к поиску приемлемых вариантов реформ в области системы государственной власти. Инициатором назревших реформ поначалу выступал министр внутренних дел А. Г. Булыгин. Его настойчивость привела к появлению 18 февраля 1905 года высочайшего рескрипта. В нём Николай II впервые соглашался привлекать к подготовке законодательных актов выборных народных представителей[116].

Планы булыгинских преобразований вошли в историю как синоним казённой реакции. Им не суждено было сбыться не из-за их утопичности, а из-за полного неприятия их со стороны нарождавшегося общественного мнения. В действительности же Булыгин предлагал достаточно широкий пакет мер по либерализации управления страной. Им были предусмотрены три варианта реформы. По первому из них избранные от населения депутаты вводились в уже существовавший Государственный совет. По второму – из избранных от населения лиц создавались особые комиссии при департаментах Государственного совета или в составе него самого. Наконец, третий вариант, который и был положен в основу Манифеста от 6 августа 1905 года, предлагал создание особого законосовещательного учреждения при Государственном совете или наряду с ним[117].

Если бы проект Булыгина был осуществлён, страна сделала бы немалый шаг вперёд, избегая, тем не менее, резкой ломки государственных устоев. Но запаздывание с реформами привело к тому, что такие меры уже не могли послужить выходом из кризисной ситуации. Развитие революции требовало от царя больших уступок. Под давлением либералов из ближайшего окружения Николай II вынужден был согласиться с программой, предложенной С. Ю. Витте, по мнению которого российское общество требовало введения правомочного законодательного органа и гражданских свобод