Глядишь, и сохранилась бы на российской земле элита нации, и жили бы мы сейчас в самом-пресамом правовом, социальном, эффективном и честном государстве с чистыми и честными госслужащими, патриотами и радетелями народных нужд, не ведали бы ни коррупции, ни казнокрадства, и мудрые несли бы заботу о нас, неразумных, и весь мир равнялся бы…

Хотя это уже совсем другая история…

Леонид Мерзон, переводчик

Падает снег. Вся земля покрыта снежным саваном. Вокруг лишь однообразная белая тоска. Посреди бескрайнего безмолвного пространства мимо огромных елей, растопыривших мертвые лапы, быстро скользят наши сани. На белоснежной сельской равнине нет ни одного темного пятна. Повсюду, словно на похоронах, разлита печаль. Вдоль дороги выстроились заледенелые избы. Они кажутся совсем маленькими, каждая размером не больше могилы. И лишь одно оживляет мертвый пейзаж – это наши летящие сани и разгоряченная лошадь, с груди которой валят клубы пахучего пара.

Однако есть еще одно место на этом мертвом пространстве, которое выглядит даже мертвее самого мертвого. Это совсем маленький город, в который мы держим путь. Называется он Царское Село. На улицах его нет ни души, непроницаемы окна домов. Их заиндевелые стекла укрывают от посторонних взглядов надежнее, чем сомкнутые веки укрывают от света глаза. Кажется, что город сошел со страниц гоголевской повести и населен мертвыми душами. Там, за неприступными стенами, существует неведомый нам мир… Люди, живущие в нем, не говорят, не кричат и не плачут.

Всё упорнее слухи, что где-то в далеких пустынных краях проснулся волк и страшно завыл. Но кто знает, где эти степи, в глубине которых уже слышен волчий вой? Сколько дней и ночей надо мчаться на наших санях по замерзшей земле, чтобы увидеть, как страшен он в гневе своем? Мне это не ведомо. Мне знакомы лишь люди, живущие неподалеку от мертвого города, те, что 9 января безропотно позволили себя убивать. Их убивали, а они молчали, не бунтовали, не протестовали, вели себя смирно…

Наши сани проносятся мимо большого белого заброшенного дворца… Кажется, что архитектор слепил его из снега, добавил льда и мороза, и теперь он похож на драгоценную зимнюю безделушку…. Но что это, неужели какой-то волшебник мгновенно перенес нас в Китай? Какой непостижимой фантазией давно усопшего самодержца в этой безмолвной пустыне устроен уголок далекой Манчжурии?.. И правда, я вижу настоящую маньчжурскую деревню, похоже, последнюю маньчжурскую деревню, которую еще не успели разрушить до основания… Увы, в этом зрелище я усматриваю зловещий намек!.. Я думаю, императорский архитектор предвидел, что настанет день, когда от всей русской Манчжурии только и останется, что этот уголок.

В наступившем году снег выглядит особенно зловеще. Кажется, что под снегом захоронено что-то такое, что не удастся сыскать даже весной, когда растает он под лучами новорожденного солнца, что придет в эти края с восточных окраин…

Решетка, солдат. На плече у солдата винтовка с примкнутым штыком… Еще одна решетка, еще один солдат, еще один штык… Вот парк, обнесенный стеной, а вокруг стены – снова солдаты. Помести под такой надзор любого пленника, и он ни за что не сбежит. Посреди маленького парка стоит маленький дворец, и в нем проживает коронованный пленник. Это император. Говорят, что он смирился и даже не пытается убежать. Давно уже никому не доводилось увидеть, как резвые кони уносят его по одной из дорог подальше от этого узилища, где неусыпно стерегут его и собственная семья, и собственные слуги, и собственная полиция… А он и не пытается обмануть судьбу и тихо сидит во дворце.