Для моего раннего детства (до 10 лет) были характерны сны-кошмары, когда я падал в бездну. Это было очень страшно. И это было часто. Я падал каждую ночь, много дней подряд.

Первый звонок

Первый звонок прозвенел 19 июня 1985 года, в год, когда мне исполнилось 12 лет. Дату я знаю со слов матери, она мне ее напомнила в конце мая 2017 года.

12 лет – это важный возраст для человека, в этот период может произойти событие, которое окажет существенное влияние на его жизнь.

В квартире, где мы жили с мамой, по адресу г. Речица, ул. Советская, д. 97-А, кв. 74, в подвале дома взорвалась якобы «емкость с карбидом». На самом деле я не могу точно сказать, был ли там только карбид или что-то иное. Самая правдоподобная версия состоит в том, что карбид, соприкоснувшись с водой, нагрел баллоны с кислородом, и уже те одновременно взорвались. Была еще версия о настоящей взрывчатке, так как подвал принадлежал местному охотнику. Расследование вела местная прокуратура, и из Москвы приезжал сотрудник КГБ.

В результате была разбита на три части и полностью провалилась внутрь толстая 20-сантиметровая железобетонная плита моей комнаты в нашей 2-комнатной квартире на 1-м этаже. Края расколотой плиты остались на уровне пола, а центр ушел более чем на 2,5 метра вниз. В подвале все перегородки как ветром сдуло, и плита упала просто в большую яму.

Эпицентр взрыва был где-то на 20–25 см смещен от места в центре комнаты, где я так любил лежать животом на полу и чертить или рисовать на бумаге. Кроме моей комнаты, остальные помещения нашей двухкомнатной квартиры не пострадали, и мы еще несколько месяцев там проживали.

Из внешних последствий: наружную дверь подвала выбило так сильно, что она отлетела на 60 метров и ударилась о соседнюю, такую же, как наша, панельную девятиэтажку. Дверь пролетела рядом с мигом отрезвевшими алкоголиками, сидевшими на скамейке у подъезда (говорят, что после этого случая они перестали пить), и совсем рядом с песочницей, где играли дети. Событие произошло около 18 часов вечера.

Взрыв был настолько сильным, что по стенам нашего высотного дома пошли трещины, вплоть до последнего, 9-го этажа (по воспоминаниям мамы; я помню, что трещины шли до 5-го этажа). Специалисты говорили, что при нахождении не только в эпицентре, но и в любом другом месте квартиры был бы гарантирован смертельный исход в связи с максимальной запыленностью помещения продуктами взрыва.

Когда мама приехала домой, она не знала, где находится ее чадо и, увидев нетронутый обед на столе кухни, предположила, что я еще не пришел из библиотеки. Спасатели не решались разбирать завалы, так как были опасения, что рухнет весь подъезд. В следующие месяцы сначала были установлены бревна, которые хоть как-то стали поддерживать перекрытия этажей, которые затем были заменены на конструкцию из бетонных блоков, усилившую поврежденный дом.

Никто не пострадал при этом взрыве. Я находился в момент события в библиотеке. К моменту взрыва я должен был прийти домой и дождаться там маму, с которой вечером мы собирались пойти гулять. Но я задержался, так не знал, который был час; в тот момент у меня остановились электронные часы, в них села батарейка. Маму же задержала знакомая, которая уговорила сходить с ней в комиссионку.

Через несколько месяцев государство выделило нам новую квартиру по адресу ул. Наумова, д. 69, кв. 19. Что любопытно, номер дома содержит одну девятку и шестерку, которая, в принципе, тоже является девяткой, но перевернутой, а номер квартиры является точным числом 19, как и день даты взрыва. Я узнал, что маме предлагали на выбор две квартиры в строящихся домах, и она выбрала лучшую, по ее мнению, квартиру. На момент выбора, так как дом еще не был сдан в эксплуатацию, у квартиры не было номера.