Восемнадцать на девять метров – размер волейбольной площадки – для меня и есть жизненное поле, на котором созидается человек. Главное – правильно расставить приоритеты.

После окончания девятого класса, проболтавшись год без дела по поселку, я отправился в Петербург, где поступил в физкультурный техникум – легендарное учебное заведение, в котором готовили преподавателей физической культуры и спортивных тренеров, славящееся своими педагогами и духом советского воспитания.

Мы со старшим братом поселились в поселке, находящемся на Карельском перешейке, в сорока минутах на электричке от Питера. Снимали маленький домик. Брат устроился по контракту в армию, а моей целью было получить образование и закрепиться в городе. Спортивный техникум стал моей надеждой, моим островком, на котором можно соорудить свой маленький кораблик и отправиться в путь к большой жизни. Кроме спорта, я делать ничего не умел – да и не хотел, как выяснилось.

А куда я еще мог поступить, как не на физрука и тренера, если я только и умел, что дурака валять да в волейбол играть? А куда он, мой старший брат, мог еще пойти работать, как не по контракту в армию, если на тот момент единственной заслугой в его жизни было то, что он отслужил? Мы приехали в большой город, чтобы построить свою жизнь в цивилизованном обществе. Мы хотели выбиться в люди, как у нас говорят, чтобы не сгинуть, не промотать свою молодость там, в эпицентрах национальной катастрофы: в деревнях и селах, когда-то самых прекрасных и благодатных местах на земле, а теперь по чьей-то злой воле превратившихся из островков счастья в пепелища холодной войны. Войны, которую мы проиграли.

Да, это было время, когда большая страна оказалась ввергнутой в хаос, совершив очередную революцию, снова развернувшаяся на сто восемьдесят градусов. В очередной раз она изменила вектор, предав свои идеалы, свою веру; в очередной раз сломала себе судьбу, разбилась, как «Титаник» о льды, втащив за собой наши маленькие судьбы во мрак темного океана хаоса. Такой была действительность девяностых, когда формировалась моя молодость, – время отчаяния, разрухи и массового сумасшествия.

Спорт – это единственное, что мы уважали и любили в те лихие времена. Тогда любой пацан мог любить и уважать только спорт, дававший нам силу и навыки выживания. Спорт и друзья – вот что считалось нашей единственной ценностью. Там, где в ходу были лишь грубость и наглость, где законы и правила, регулирующие человеческую жизнь, потеряли свою силу, было необходимо уметь действовать сообща. Одному в такие времена не выжить. Сплочение и физическая сила – вот что было нашей верой, идеей, способом существования.

Но ценности эти, сами по себе добрые и светлые, тогда чаще действовали в обратном направлении. Во времена смут хорошее и святое, призванное созидать и облагораживать жизнь, начинает вдруг разрушать все на своем пути. Любовь, дружба, семья, дети – начала созидающие – становятся в кризисные времена плацдармом для падения в пропасть: любовь превращается в пошлость, в семьях бушует пьянство, жизнь распадается на куски. А дети в такие времена вообще не нужны. Они становятся преградой к наживе и удовлетворению страстей. С детьми труднее выживать: они мешают, как и совесть людская, взрослому миру жить порочной жизнью. Дети и есть совесть человечества. Дружба – тоже в основе явление созидательное – в моменты смуты действует губительно: она помогает душам коллективно маршировать в ад. Одному скучно идти в адскую бездну, да и не по силам, порой страшно. А с друзьями все нипочем. Многих отчаянных этот «дружный марш» погубил и искалечил.