Императрица Екатерина Великая сделала вывод: отныне вся военная политика Европы будет определяться неслыханными опытами грабежа, бессовестностью, бесчестьем и жестокостью. Она тотчас же поручила формировать особую армию во главе с Суворовым, которому поручила разгромить грабителя и злодея, и, по возможности, привезти его, подобно Пугачеву, в Петербург.

«Тёмные силы» Запада заволновались. Это не входило в их планы. Были предприняты меры, и вскоре, уже в ноябре 1796 года, Императрица Екатерина Великая ушла из жизни.

В 1797 году эти же «тёмные силы» постановили – организовать агрессию против России, цель которой, прежде всего – разграбить и сжечь Москву. Наполеон, казавшийся независимым, когда пришло время исполнять это решение, был сильно скован требованиями тех, кому он был вынужден полностью повиноваться. Ему надо было любой ценой идти на Москву, идти даже тогда, когда маршал Бертье твердо говорил, что этот поход смертельно опасен.

Почему же «тёмным силам» столь ненавистна была именно Москва? Обстоятельный ответ содержится в книге «Герои 1812 года», выпущенной издательством «Молодая гвардия» в 1987 году к 175-летнему юбилею Отечественной войны 1812 года. Вячеслав Корда в очерке «П.П. Коновницын», включённом в книгу, пишет: «Традиционный уклад жизни народа, его нравственность, духовность препятствовали проникновению новых отношений в Россию более, чем что-либо другое, поэтому его и нужно было сломить, а для этого врагу нужно было поразить Россию в самое сердце.

Сердцем страны, из которого произрастали корни духа народного, была Москва со своими старинными церквами, росписями, иконостасным богатством; со старинными библиотеками, манускриптами, летописями, книгами; со всей живописью и произведениями декоративного и прикладного искусства; со своими легендами, сказаниями, преданиями, молвой, духом; со своим материальным богатством, старинным ансамблем, со своими названиями и признаками, и со всем прочим, чего нельзя было измерить ни гирями, ни аршинами, ни золотниками, ни штуками, но что составляло и составляет душу и сердце каждого русского и что так до слёз было и есть дорого ему, и не только ему, но и не так давно обрусевшему инородцу.

Недаром Петр I в борьбе с боярской оппозицией, да и с народом, чтобы оторвать страну от традиций, перенёс столицу в болото, в пустыню, на ровное голое место, в чухонию. Этот акт был свидетельством беспримерной проницательности Царя, зревшего в самые корень проблемы.

Как говорил историк Иван Егорович Забелин, занимавшийся историей Москвы, она втянула в себя всё самое выдающееся, самое прекрасное, что создали разные края России в области культуры.

Все народы России видели в ней свою святыню, символ своей Родины, свою матушку. И с тем большей лёгкостью пошли народы Европы на международный заговор против России, чем больше он отвечал интересам их буржуазии, а точнее – того самого ротшильдовского спрута, которого она олицетворяла, и который был её фактическим хозяином.

Наполеону гораздо важнее и удобнее было бы взять Петербург и навязать на выгодных для себя условиях кабальный для России мир, но этим не достигалась бы тайная цель похода. Вот почему он, вопреки всякой логике, о которой говорило большинство писателей, не ограничился ни Витебском, ни Смоленском, а как бы вынужденно пошёл дальше, на Москву, взятие которой не сулило ему никаких особенных выгод, но которую он должен был уничтожить, а Кремль взорвать, чтобы не осталось и памяти об утверждении русской государственности, символом которой и был Кремль, как не осталось бы и свидетеля бесчисленных поражений международного зла, пытавшегося «раздавить» Русь во все времена, проламывая её рубежи то с Востока, то с Запада, то аварами, то печенегами, то монголами, то поляками, то шведами, а то французами с «двадцатью при них нациями». Проникая за его стены, все эти набродные толпы, сброд, или, как часто тогда говорили, «сволочь», неизменно убирались восвояси, если их не вышвыривали железной рукой народного гнева».