Но голем среагировал быстрее. Его рука с огромным лезвием переместилась в нужную точку в единственно верное время. Этот удар срезал голову Хозяина Луны в движении. Начисто.

Вот тогда я увидел это в первый раз. Увидел, как тонко сплетаются лучи жёлтого света. Свет, сияющий без источника. Как густеет золотистая вуаль, превращаясь в кости, мышцы и сухожилия. Я глядел. И взглядом этим задыхался. Как от холодного чистого ветра, как от странной нездешней музыки. Я глядел на это превращение. Взирал на создание тонкой белой кожи, куда ярким, щекочущим язык фейерверком брызнула по сосудам кровь.

И я увидел, как резко открылись новые глаза, сфокусировался зрачок и, пока обезглавленное тело всё ещё падало, новая плоть Хозяина Луны, продолжая траекторию его прыжка, оказалась на закорках голема. На позиции механика. Демон усмехнулся, и голем встал. Я сунулся в ликру поверженного – уже безжизненная, хотя ещё и тёплая. Демон, не трогая охлаждающие трубки, как-то уничтожил его мозг. Парой движений пальцев.

Почти сразу же стало неожиданно тихо. Смолкли выстрелы. Вспомнив про последнего бегуна, посмотрел в его сторону. Голем лежал без движения. Мёртв. Я перевёл взгляд на Сайхмара. Тот криво улыбнулся.

– Удача в ликре.

Он выявил некую закономерность в том, что мы дёргали и как на это реагировали големы. И применил один раз. Точно. Сайхмар был всегда хорош в поисках и анализе закономерностей.

Проявив заботу о коллеге, я проверил его рану. Это оказалось несерьёзное повреждение. Оно затронуло в основном кожу. Следовало часто промывать и держать подальше от здешней пыли.

Я отёр лицо от крови. Та из носа на губы натекла и подбородок. Из правого уха тоже порядочно набежало. Заползло по шее под рубашку. Звуки расщеплялись. Цвета вокруг стали более резкими. Я почувствовал прилив необъяснимой лёгкости. Стало весело. Как от водки, однажды.

Повинуясь хорошему настроению, я вспомнил, что мог проверить демона. Дёрнулся сделать это. Опоздал. Он снял со срезанной головы кафф и приладил его на новое ухо. Улыбнулся мне:

– Ладно, ничего страшного, всё равно я планировал сегодня костёр. Давайте сейчас все немного отдохнём, а потом займёмся делами. И телами. И всем прочим. Кстати, я приношу извинения, если смущаю кого-то своим внешним видом: к сожалению, одежды к новому телу не полагается. – И он снова улыбнулся. Лучезарнее прежнего.

Инва не отреагировала на это. Осматривала ботинки големов. Я не стал ей мешать. Сам отправился к гермовагону.

Бегун, лежавший на пути к нему, оказался очень сильно повреждён, в том числе и пулями. Следовало предположить, что выстрелы в основном попадали в цель. Несколько пробили точно в уязвимые места, но броня выдержала. И серьёзных повреждений меткая стрельба не нанесла.

Умер он скорее всего, от точной работы Сайхмара. Тем не менее вскрыть такой панцирь, чтобы узнать наверняка, мы подручными средствами не сможем. Меня беспокоило то, что быстро доказать причину его смерти будет сложно. А это основной аргумент в споре за то, кто получит камни из его самоцветного сердца.

Размер нашей ответственности продолжал возрастать. Как я уже отмечал, по договору мы обязаны отвечать за камни сердца повреждённого локомотива. Но права использовать их для собственных нужд не имели. Кроме того, мы обязаны приложить максимум усилий, чтобы получить все камни, чей собственник не был известен. То есть в данном случае – камни из саркофагов големов-ренегатов.

Беглого взгляда оказалось довольно, для того чтобы понять – погибшие бегуны действительно собирались ещё до войны. Поэтому, скорее всего, предприятия их назначения перестали существовать. Они оказались на свободном или вовсе слепом назначении. Значит – права на их тела вообще никому не принадлежали. Значит – мы обязаны за них драться. Сделать всё возможное, чтобы вернуть камни Центру.