Когда из сильного дождь становится несильным, питерцы понимают, что это до самого утра. И мы пошли на соседнюю улицу к машине. Я раскрыла над нами мой зонт. Даже в двадцать лет покупала исключительно черные и мужские, потому что они больше и спицы у них крепче, а мою шевелюру быстро не просушишь, а простужаться работник сферы обслуживания не имеет финансового права. Но тут зонт подвел меня, я даже выругалась, и Игорь сделал мне замечание… Ну, да… Золотому мальчику с темными волосами не нравились крепкие словечки. Ему мало было того, что я не курила, теперь я должна была перестать ругаться нехорошими словами, даже если мне зонтом прижмет палец. Пришлось залезть под козырек.

Там уже стояла тетка с красным носом, прижимая к груди намокшую с одного края коробку. Она тут же решила стрельнуть у нас сигаретку. Ему курить было можно, и он протянул синяку женского пола две дорогие сигареты. Пачку не протянул, на всякий случай. А тетка вместо спасибо начала пихать нам коробку со щеночком, явно подобранным где-то на помойке. И громко требовала за щенка больше, чем мы оставили в кафе. Игорь сунул ей то, что нашлось в кармане, и потащил меня под дождь без зонта.

— Он же умрет.

— Кто? — не понял Игорь.

— Щенок.

— И что?

Я не успела ответить. Тетка подскочила к нам, сунула мне в руки коробку и резко дала деру, будто мы действительно намеревались ее догнать и вернуть скулящий товар. Нет, ее, наверное, тоже мучила совесть, и она решила переложить грех за замерзающего щенка со своей пьяной души на нашу офигевшую. Ну да — на тот момент, мне показалось, что душа у нас с Игорем была одна на двоих. Мы стояли в луже, без зонта, закрывая своими дурными головами рыжеватого с подпалинами щенка от серого дождя.

— Что с ним делать? — захлопала я, двадцатилетняя, тяжелыми от туши ресницами.

Игорь, двадцатичетырехлетний, стоял совершенно растерянный.

— Иди перепродай…

Ну да, бизнес по-русски!

— И с чего ты решила, что это он?

Игорь полез в коробку проверять половую принадлежность щенка. Любопытство разыгралось в мокрой башке или решение брать себе щенка или не брать всецело зависело не от его беспородности, а исключительно от пола.

— Сука!

Я вздрогнула — не сразу сообразив, что он не ругается нехорошими словами, а просто называет собаку ее настоящим именем.

— И что? — спросила я.

Он снова пожал плечами, и я поняла, что решать он ничего не будет. А я…

— Его нужно высушить и причесать…

— В тебе говорит парикмахер! На хер ей прическа, ей жрать надо дать!

И это мой воспитанный мальчик. Как мало надо мужику, чтобы из воспитанного стать настоящим. Просто удивите его сообщением, что он стал папой! Ну и он пошлет тебя с этой новостью куда подальше самыми хорошими словами.

А то новость! На моей сестре тоже жениться не особо хотели. Типа, мальчик еще, не нагулялся. А она о чем думала! Мама заставила его жениться на Светке, переругавшись с его родителями в пух и прах. Им ничего не оставалось, как купить сыну костюм и галстук. Переезжать выходило куда дороже. Соседи мы до сих пор, только та бабка с внуками совсем не помогает.

Я попросила Игоря отвезти меня домой к бабушке, где занимала свои незаконные пока квадратные метры. Так Игорь и узнал этот адрес. И не забывает уже пятнадцать лет. Ну и я узнала, что с ним или с другим, да и вообще женщине главное — не залететь.

И не влюбиться...

Даже в классическую осень.

Позднюю. Голые деревья. Тьма с утра. Хмарь с вечера. Остывающий на столе утренний кофе. Недопитый вечером бокал вина. Третья попытка отрыть в шкафу целые колготки. Работа. Работа. Работа. Сломанный зонтик. Промоченные ноги. Тёплые тапочки. Желание упасть мордой в подушку и проснуться уже летом.