– Вот между нами какая разница! – сказал Бевин.

– Наоборот! – воскликнул Вышинский. – Между нами много общего!

– В чем же? – спросил с недоумением Бевин.

– Мы оба изменили своему классу!

Вышинскому приписывают также одну фразу, написанную на полях документа, где упоминалась «голландская королева»: «Голландскими бывают только сыры и х…, а королева – Нидерландов».

Когда он говорил в ООН, – он очень хлесткий, на всякие фразы очень ловкий, он в душе агитатор, живет доказательным чувством и от души говорил очень яркими словами, – ну, естественно, бил американские монополии, всячески обвинял… А там сидят наверху сенаторы: «Куда он ведет, что он говорит, чем все это закончится?» Он мог подействовать на настроение.

11.06.1970, 09.05.1972

Клементина Черчилль, вдова английского премьера, прислала Молотову соболезнование по случаю смерти его жены. На конверте адрес: «Москва, Кремль, Молотову».

Думает, что он по-прежнему обитает в Кремле.

– Многие не знают, что вы исключены из партии, – говорю Молотову.

– Коль мне дали дачу, думают, что и в партии восстановили. Маленкову даже в Москву въезд воспрещен.

28.07.1971

Молотов пошел искать письмо вдовы Черчилля Клементины с соболезнованиями по поводу смерти Полины Семеновны Жемчужиной.

– Сталин через Полину Семеновну подарил Клементине перстень, но на родине у нее украли. Она через прессу просила вернуть за большое вознаграждение, но так, по-моему, ничего и не вышло.

Письмо Молотов не нашел, но принес портрет Рузвельта, подаренный в Вашингтоне во время переговоров в 1942 году, – большая фотография красивого человека в роскошной, обтянутой зеленым шелком рамке с надписью фиолетовыми чернилами по-английски:

«Моему другу Вячеславу Молотову от Франклина Рузвельта. Май 30, 1942»[20].

11.06.1970

У. Черчилль с супругой

– Рузвельт был империалист, причем такой, который любого схватит за глотку.

Один товарищ заметил: быть парализованным и пролезть в президенты в Америке, да на три срока, это каким же проходимцем надо быть!

– Хорошо сказано, – подтвердил Молотов.

05.02.1982

– Мы подписали очень важную декларацию. Сталин в самом начале с большим трепетом к этому относился. На Ялтинской конференции, в 1945-м. Об освобождении народов Европы. Пышная декларация. Американцы дали проект. Я к Сталину пришел с этим документом, говорю ему: «Что-то уж чересчур». – «Ничего, ничего, поработайте. Мы можем выполнять потом по-своему. Дело в соотношении сил».

Нам было выгодно, чтоб у нас сохранялся союз с Америкой. Это важно было.

15.08.1975

– Голованов слышал от Сталина, что англичанам и французам как-то можно доверять, а немцам – никогда.

– Я думаю, что Голованов либо попал под какую-то руку – мало ли по какому поводу это было сказано, – но Сталин был одинаково осторожен в отношении любого из них.

24.08.1971

В 1945 году Молотов ехал на поезде в США и в вагоне узнал о смерти Рузвельта.

– Ужинали в вагоне-ресторане. Это когда я в предпоследний раз был в Америке. Надо было подготовлять ассамблею Организации Объединенных Наций и осуществлять руководство этой ассамблеей.

Вагон-ресторан полон был. Вошел какой-то гражданин и говорит: «Сейчас передали, что Рузвельт умер». Никакого внимания. Никакой реакции. Американец, если политика его хватает за карман, тут он на все готов. А президент – все-таки американцы его поддерживали подавляющим большинством… Представьте себе наше положение, можно разве было подумать, что никто никакого внимания?

– У нас больше переживали, чем у них.

– Конечно. Американцы в этом отношении довольно толстокожие. Пока их кошелек… Пока их лично не коснется, ничего не волнует… Рузвельт умел прятать свое отношение к нам, а Трумэн – тот совсем не умел прятать. Откровенно очень враждебно относился.