– Я вижу, ты в отчаянном положении, – сказал Билли.

– Да… Помоги, а? Ты же мой друг, верно?

– Не вспоминала обо мне два месяца, а теперь я друг, да? А как глазки мне тогда строила!

– Когда?

– Тогда, ты еще и не помнишь?

Лаура заставила себя выдавит улыбку и проговорить:

– Ну может быть.

Надо было где-то жить, а Билли был последней надеждой. Настоящие друзья все остались в Белфасте, где она родилась и выросла, а здесь только так – приятели и знакомые. Кто-то женат, у кого-то девушка и сами ютятся вдвоем в квартирке, кто-то просто решил, что пошла бы она на фиг. Когда ты диджей в клубе это прикольно, и люди хотят с тобой общаться, а когда тебе нечего есть и ты оказалась на улице, то это уже не прикольно, и никому не охота иметь дело с такой не прикольной девчонкой. А Билли, она помнила, что вроде как нравилась. Хотя ей он не нравился, но парень верно сказал, положение отчаянное.

Билли разглядывал ее задумчиво, с какой-то полуулыбкой и пробормотал:

– Пусть ты выглядишь потрепано, но ноги у тебя такие же длинные, верно?

– Кхм… – отозвалась Лаура, не зная, как отреагировать.

Надо где-то жить, надо, твердила она себе.

– А денег у тебя ведь вообще нет, да?

– Нет… Но потом может быть, я куда-то устроюсь. Не знаю. Я не могу работать не с музыкой.

– Я пущу тебя пожить, Лаура, так и быть. Ты же такая симпатяжка. Но ты должна понять, я не добрый самаритянин и у меня не приют святых угодников.

– Каких угодников?

– Если мой арендодатель прознает, что я живу здесь уже не один, а с какой-то девчонкой, то потребует дополнительной платы. У меня был с ним уговор, что я буду один. Там и места не так много.

– Ты же сказал, что пустишь меня пожить. Может съеду от тебя и раньше, может дела пойдут в гору.

– Да зачем, Лаура, можешь пожить подольше…

Он разглядывал ее как-то совсем откровенно и облизнул губы.

Лаура едва сдерживалась, чтобы не попятиться. Какого черта он не пойдет и не наденет что-нибудь, чтобы прикрыться? И что не пустит ее уже, держит на площадке как дуру? И если она будет с ним жить, он что и по квартире будет так ходить?

Билли продолжил:

– А мне еще тебя, небось, и кормить придется.

– Ну, у меня есть пара десяток, но я экономлю, не знаю, что будет в будущем. Мне чтобы до тебя доехать, пришлось купить карточку на метро.

– Да-да, кормить тебя, доплачивать, делить жилплощадь, и все это бесплатно Лаура?

– Ты же сказал, что пустишь меня, я не понимаю, Билли.

– Пущу. Но я надеюсь, что ты будешь меня как-то благодарить за все это, а милашка? Подумать только крутая Лаура приплелась без гроша за душой и просится ко мне пожить. – Он протянул руку и погладил по щеке, пробормотав: – Ты всегда мне нравилась, ты же знаешь? Ты будешь мне благодарна, ведь так? Сделаешь и для меня пару одолжений, если я попрошу, правда?

– Я… конечно я буду тебе благодарна за все, Билли. Какие вопросы?

– А где ты будешь спать? У меня только одна кровать, правда, двуспальная, Лаура.

И он улыбнулся ей очень сальной улыбочкой.

Лаура поняла, что она не может. Просто не может.

– Прости Билли, – бросила она, развернулась и ушла.

– Да куда-ты? Постой. Это я пошутил про кровать, что ты?! – доносилось сверху, когда она бежала по лестнице, но она чувствовала, что не хочет сюда возвращаться никогда и видеть эту сальную улыбочку тоже.

И вот она снова шла по улице, утирая слезы. И почему она такая слабая? Она помнила, что в прошлых жизнях все было иначе. Совсем иначе. Но она знала точно, что лучше умрет с голоду, чем сдастся и забудет свою мечту.

Холодало. Зима в этом году пришла в Реддинг раньше.

Лаура пришла на вокзал и, под видом, что ждет своего поезда, поспала немного в тепле в зале ожидания. Это был единственный момент, когда она порадовалась, что с ней тяжелый чемодан на колесиках, он отлично сыграл роль довершения образа усталой путницы, поэтому охрана ее не выгнала.