Рыцари и Азенкур тоже проявлялись в играх и предпочтениях. Саша до сих пор любил исторические фильмы про средневековые войны. И помнил, как в школе, когда вскользь прочитал в каком-то учебнике про эту битву, очень заинтересовался, ходил в библиотеку, и, найдя какую-то энциклопедию, прочитал об этом всю статью. Он как сейчас помнил, что узнав о победе англичан, подумал: «Ага, они-таки взгрели этих французиков!». И опять, вот же забавно, ему не пришло тогда в голову обратить внимание, почему он так подумал, и откуда всплыло подобное неполиткорректное обозначение жителей Франции, которые ему, вроде бы, на тот момент ничем не насолили.

Сколько таких случаев было в жизни? Вероятно, много, и все их он просто никогда не замечал, а сейчас уже и вовсе успел позабыть.

Саша машинально собрался в Академию, продолжая поражаться, как не вспомнил раньше, и как все это удивительно.

Учеба начиналась с двух часов, первая половина дня была посвящена работе в лаборатории, где он подрабатывал, как младший сотрудник. Но и там, Саша, бомбардируя пластинку альфа-частицами, возвращался мыслями к приключившемуся вчера открытию прошлых жизней. Неужели это все она? Как Сана Серебрякова это с ним проделала?

****

– Что-то ты отстраненно выглядишь, – заметил Толик, когда они вновь сидели на обеде в столовой.

– Лучше не спрашивай…

– Что, побывал вчера на какой-то жаркой вечернике без меня?

– Ага, типа того, обе были просто убийственные в прямом смысле слова.

– Даже на двух? Мне впору обидеться, Саня. Как ты мог пойти туда без меня? Наверняка получил поцелуй какой-нибудь жгучей красавицы, а я опять…

Саша, вновь пивший газировку, поперхнулся и закашлялся.

– Толик, только не надо о поцелуях. Пожалуйста, – взмолился он.

– Ну ты даешь! У тебя же девушка есть, а ты обжимаешься на вечеринках с другими?

– Отстань, ты не знаешь, о чем речь, а мне долго объяснять. Скажем так, я был сам не свой.

– Блин, Санёк, опять смешал коктейли? Как я тебя понимаю, ты уверен что, после поцелуя ничего больше не было?

Саша опять поперхнулся и отставил стакан в сторону.

– Слушай, Толик, ты можешь вставлять такие фразочки не тогда, когда я пытаюсь допить свою колу?!

– Прости, я больше не буду. Но что ты так реагируешь? Так ты уверен?

– Более чем, после поцелуя я уже был практически мертв.

– Да, Саня, кто же пьет перед сражением…

Саша уставился на друга:

– Что ты сказал?

– Э-э… Ну ты прости, если обидел.

Саша тем временем пораженно разглядывал его.

– Офигеть! Это же ты!

– Э-э…

– Мой оруженосец! Ты был моим оруженосцем, Томасом!

– Саня, похоже, ты вчера чересчур много выпил.

Саша вглядывался в друга и все более уверялся в том, что не ошибся. Конечно, лицо немного другое, лишенное крестьянских грубых черт, но в то же время, что-то в нем есть от того самого Томаса, эти светлые волосы и смеющиеся зеленые глаза. Точно, глаза. Это были глаза его оруженосца Томаса. Саша не мог в это поверить!

Он воскликнул:

– Ты ничего не помнишь? Тринадцатый век, битва при Азенкуре, я упал в реку пьяным?

– Ты что несешь, Санёк? Поцелуй той жаркой девицы, похоже, окончательно лишил тебя мозга. Какой еще тринадцатый век? Сейчас двадцать первый, Саня.

– Поразительно, ты был моим оруженосцем, ха-ха, это многое объясняет!

– Ты что, пытаешься меня оскорбить? Дохлый номер. И не был я никаким твоим оруженосцем!

– Ну да, слышал когда-нибудь о реинкарнации?

– Интеллигентные и образование люди, Саня, типа меня, такой ерундой не интересуются.

– А про столетнюю войну между Англией и Францией слышал?

– Чего? Как может война длится сто лет? Не выдумывай.

– Да уж, ты все такой же интеллигентный и образованный, Томас, как я посмотрю, – засмеялся Саша.