Он открыл сундук и залез туда почти весь.

– Вот! – из сундука показалась довольная голова. Стефан держал в руках добротные и очень красивые сапоги. Хромовые, по бокам красные вставки, а с голенищ свисали яркие бархатные кисти.

– Вот это да! – удивился Иоганн. – Стефан, да ты просто мастер, сколько же ночей ты над этим не спал?

– Я? – замялся Стефан. – Ну, вообще-то это сделали где-то далеко отсюда. Понимаешь, сапожники нашего города заключили выгодный контракт с господином Карликом, и теперь мы получаем лучший товар по дешевке. Нам незачем теперь кроить кожу и махать молотком день-деньской. И теперь мне для того, чтобы сделать другу подарок, не обязательно не спать ночами и прокалывать дырки шилом при свете тусклой свечи.

И Стефан поведал Иоганну о странной причуде заезжего богача. Игрушечник внимательно рассмотрел сапоги и сказал:

– Друг, а мне приятней было бы носить сапоги, которые сделал ты. Они бы несли тепло твоих рук, отражали бы свет твоей свечи за окном, а нити, как наша крепкая дружба, держали бы между собой куски кожи крепко и надежно.

– Друг, но мне никогда не сделать таких сапог, и даже если бы это удалось, то заморские мастера продают такие за бесценок, и от такой работы я не получил бы никакой выгоды.

– А ты сделай лучшие сапоги! – возразил Иоганн. – Вспомни, как ты своей невесте подарил туфли, которых не было даже у королевы, и она с радостью стала твоей женой. Вспомни, как ты своей больной дочурке сделал башмачки, и она выздоровела, вспомни тысячу сапог, которые ты в три дня сшил нашим солдатам, и они прошли в них сквозь непроходимые болота и разгромили неприятеля.

– Когда это было! – вздохнул Стефан. – Ты знаешь, Иоганн, я хочу покоя, я не хочу больше гнуть спину с утра до ночи, я хочу быть уважаемым степенным горожанином, и я не хочу, чтобы мой сын вечно кроил и шил на чьи-то ноги.

– Значит, твой сын будет не в состоянии пошить чудные туфли невесте, он не сможет развеселить заболевшую дочь и не сможет обуть солдат для нашей защиты, если из-за моря не пришлют товар.

– Зато мой сын может купить любую обувь и многое, многое другое, – возразил Стефан.

– Ты не настолько глуп, чтобы не понимать, что любовь женщины, здоровье ребенка и победу своей стране не купишь ни за какие деньги, – отрезал ему игрушечник.

– Ах, так ты меня за чурбана безмозглого считаешь, – обиделся сапожник. – Так и скажи, мол, Стефан шкурой продажной стал, да только не совесть в тебе это говорит, не разум, а зависть. Зависть к моему богатству. Вот что – забирай свою рвань и никогда не приходи сюда!

С этими словами он бросил Иоганну его сапоги и указал на дверь.

– Ну и уйду, – ответил Иоганн, – найду сапожника, который не разучился в руках иглу держать, – и захлопнул за собой дверь.

– Найдешь – как же! – буркнул сам себе Стефан, но ссора с другом не давала ему покоя. Больно щемило сердце, хотелось доказать свою правоту, но слов не находилось.

– Есть люди, которые себя считают лучше других, – услышал он голос рядом и только теперь увидел перед собой человека, одетого во все черное. – Они постоянно читают всем мораль и мешают жить.

– Точно! – подхватил Стефан, и ему на сердце стало легче. – Сами не умеют дело делать, а других с толку сбивают.

– А между прочим, сбивать с толку деловых людей – это преступление против государства. Если деловым людям мешать, то у них будет меньше денег, и налоги в казну уменьшатся. Город станет бедней, а это нехорошо.

– В точку, – поддакнул сапожник, незнакомец ему все больше нравился. – Управу на них найти надо.

– Вот и помогите державе – напишите заявление бургомистру, Иоганна вызовут в суд и поговорят с ним как следует.