– Ты на нее посмотри. Сколько ей лет?

– Пятьдесят семь, насколько я знаю. Опытный сотрудник.

– Ты себе представляешь, наши люди приедут, посмотрят на эту тетку советскую и спросят: «У тебя банк или сберкасса брежневская?» Чтобы немедленно!.. Чтобы нормально!.. А то в два счета…

– Окей.

Что делать? Решение пришло мгновенно и было неординарным.

Я позвонил Мише Кабанову, управляющему клубом «Распутье»:

– Миша, у тебя никто из сотрудниц на пенсию не собирается?

Мы похихикали. Пенсия для стриптизерш наступала лет в тридцать, хотя некоторые дорабатывали и до сорока, пользуясь при этом бешеной популярностью.

– А что случилось? Парочка собирается.

– Ты знаешь тех, кто не при олигархе и кому работа нужна?

– Есть те, кто поднакопил денег и хочет на обычную работу.

– Если так, то есть место в офисе на Рублевке. Они же у тебя любят квартиры на «Молодежной» покупать.

Действительно, в районе метро «Молодежная» было несколько домов, где однушки и двушки часто покупались симпатичными девушками с характерным взглядом «подсчитано – взвешено – разделено». Красотки любили Кунцево. Оттуда близко и до Кутузовского, и до Рублевки.

– Если кто-то собирается, пришли.

– Я посмотрю. Твой телефон давать можно?

– Можно.

Через два дня в мой кабинет вошла Дашенька Морозова. В клубе я видел ее несколько раз, у нее был ухоженный вид, на моих приятелей-олигархов она реагировала четко и уверено. Было ясно: знакомиться нам особого смысла не имеет.

– Михаил прислал, Александр Михайлович.

– Здравствуйте, Дашенька!

Она была необычайно хороша. Мало того, если бы Мишка не предупредил, что ей двадцать восемь, я бы никогда не поверил. Ну, двадцать два максимум. Стройная, высокая, трепетно-тонкая, из-за чего казалась сильно моложе. В очках-проволочках, которые придавали ей вид усердной студентки, в офисном костюме – Даша была то, что нужно.

– Даша, пойдете работать? Зарплата небольшая, но работы будет немного. Вам же доучиваться надо.

Я узнал, что она все еще учится – на четвертом курсе какого-то вечернего института, вернее, два года на третьем. Девушка была умницей, а сложности с учебой объяснялись занятостью и ночным графиком.

– Что же, Дашенька, работайте.

Не прошло и двух недель, как мне передали, в этот раз без личного звонка, что я наконец взялся за ум и посадил нормальную сотрудницу. Еще через пару недель Даша стала моей кратковременной любовницей. Хотя встречались мы с ней нечасто, а дней десять назад разошлись окончательно, я прекрасно понимал ее привычки, поэтому первую просьбу одолжить на фитнес воспринял очень спокойно. Но когда у меня попросили на фитнес в третий раз, причем явно элитного класса и находящийся где-то в Швейцарии, я честно сказал:

– Дашенька, прости, но я простой красный директор.

– Неужели у тебя нет дополнительных доходов? Ты не первый директор, которого я вижу. Те не жмотничали. У тебя же есть деньги.

– Откуда?

– Ну ты и дурак, – сказала Даша. – Но сейчас все-таки заплати. Видишь, как они удобно сделали? Им по интернету можно заплатить, карточкой.

Я счел, что отказывать в прощальном подарке недостойно джентльмена. После чего мы легко расстались, и видеть ее чаще, чем три раза в месяц на общих собраниях, я не планировал. Тем более, между нашим офисом и Барвихой приличное расстояние.

Сама Барвиха тоже вызывала двойственное впечатление. Там жила часть моих приятелей – новых русских и тех, кто наследовал дачи с советских времен. По семейному преданию, там же находилась государственная дача моего дедушки, но он ее отдал, когда решил вступить в дачный кооператив. Досталась бы она сейчас нам, и можно было бы совсем не думать о том, что меня уволили.