– Господи, ну причем тут твои сапоги? Ты совсем на шмотках помешалась! – Наташа закрыла лицо ладонями и затрясла плечами от глухих рыданий. – Он такой… Понимаешь, он такой утонченный, что ли… А я – никто! – проговорила сквозь слезы девушка, вскочила с кровати и выбежала из комнаты.

Людмила вздохнула, подошла к круглому зеркалу на двери, посмотрела внимательно себе в глаза и произнесла шепотом: «Как хорошо, Людочка, что ты не страдаешь всякой ерундой! А то плакала бы изо всяких дураков. Ну, её нафиг эту чертову любовь». Затем она послала своему отражению воздушный поцелуй и пошла уговаривать Наташу выйти из ванной, из которой доносились рыдания.

– Натаха, у меня дома есть шампусик. Пойдем, посидим, подумаем, что делать с этой твоей любовью… А? – Люда поскребла дверь длинными красными ногтями. – Ну, давай уже выходи…

Открылась дверь ванной, заплаканная Наташа вымученно улыбнулась подруге. Она успокоилась, только все ещё громко швыркала вздернутым носом, похожим на уточку, и прищурила красные от слез глаза.

– Даже ты меня не понимаешь, Людка. Вот как мне жить? А?

– Дурочка, ты. Как ей жить?! Дай, я тебя обниму, – угловатая Людка, неуклюже попыталась обнять свою подругу.

– Да, ну тебя. Убери свои грабли! Ещё я с тобой не обнималась… – Наташа оттолкнула от себя подругу и пошла одеваться.

Наташа и Люда дружили с первого класса, а сейчас вместе учились в институте финансов. Наташа – маленькая, крепенькая, как грибочек на толстой ножке, а Люда – высокая и худая, напоминала жердь. Смотрелись они рядом забавно, в школе их прозвали «смешная парочка». Но девчонки не обращали внимания на эти шутки, их дружба была прочной, проверенной годами и разными ситуациями. В школе обе учились средне. Людка не знала, куда пойти поступать и решила, что пойдет в тот же институт, который выберет подруга. А Наташин выбор определили родители. Так все и решилось. «Надо, доча, идти на экономиста учится – это и престижно, и ты всегда – в деловом костюме, да с маникюром. Не то, что мы с твоим отцом – вечно взмыленные, да перебиваемся с копейки на копейку», – говорила Наталии мать, представляя свою дочку успешной и богатой. Девушка спорить не стала – родителей надо уважать и слушаться, хотя гораздо ближе её сердцу была кулинария. Умела Наталья такие торты и пирожные стряпать, что закачаешься. Вот и к Людке она захватила с собой эклеры с нежным кремом.

– М-м-м, вот умеешь ведь такую вкуснотищу делать! Накорми своего Серегу, сразу влюбится! – воскликнула Люда, слизывая с пальцев сливочный крем.

– Эх, если бы так просто… – вздохнула Наташа и снова загрустила.

– Я серьезно! Пригласи его сама на свидание.

– Да, не смотрит он на меня. Ты же сама знаешь.

– Ха! Ну и что? Ты все равно пригласи, вот и посмотрит! – звонко стукнула ладонью по столу подруга. – Давай, за это выпьем!

– Давай, – тихо ответила Наташа и сделала большой глоток шампанского. Напиток приятно защипал язык, и теплом разлился в груди. Снова накатило на Наталью горе, глаза опять покраснели, а горло сдавили подступающие слезы.

– Да, что же ты будешь делать! – рассердилась Людка. – Гад – твой Сережка, раз ты так из-за него страдаешь!

– Не, он не гад… Он…

– Прынц на белом коне! – язвительно продолжила подруга.

– Да, – серьезно ответила Наташа, и слезы побежали по её лицу в три ручья.

– Так, все. Завтра пригласишь его в гости. Постряпаешь торт. Он просто обалдеет! – уверенно сказала Людка.

– Я могу в три яруса сделать, с белым шоколадом и свежими ягодами…

– И котлеты пожарь!

– Котлеты? – удивилась Наташа и даже перестала плакать.

– Ну… Он же мужик все-таки. Или не надо котлеты? Я подумаю.