Спустя пару недель после этих размышлений в моей жизни произошел неожиданный поворот.

Летом 2002 года, через месяц после моего 34-го дня рождения, Ригоберто Чапа пригласил меня в посольство Руанды на встречу африканских и мексиканских владельцев малого и среднего бизнеса.

Честно говоря, подобные мероприятия меня совсем не интересовали, но Риго сказал, что мне непременно нужно увидеть сказочные глаза их африканской хостес. И я подумал, что терять мне нечего, и, кроме того, это хороший повод позже прийти домой, сославшись на работу. Дома все напоминало о деньгах и счетах, так что идея провести вечер с приятелем в компании африканцев показалась мне весьма привлекательной.

В посольстве мы познакомились с бизнесменом из Руанды – страны, о существовании которой я и не подозревал. Он сказал, что живет в столице Руанды, городе Кигали. После пары бокалов мы уже общались как старые друзья. Мы с Риго проявили все свое радушие, пригласив его в мексиканский ресторан на tacos al pastor[1], а потом продолжили вечер в стрип-клубе. Домой я вернулся около трех часов утра и после шквала упреков от жены уснул сном младенца.

Через три недели я получил приглашение от официального представителя посольства Руанды приехать в Африку на встречу владельцев малого бизнеса из разных уголков мира. Да еще за счет посольства! Я не поверил своим глазам! Подумав, что кто-то решил так пошутить и меня снимают скрытой камерой, я терпеливо ждал, когда шутник объявится и от души посмеется надо мной. Но оказалось, что это не розыгрыш, и спустя две недели я отправился в Африку.

Из Мехико в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в Лондон, из Лондона в Кигали. Боже мой, что я делаю? Какая муха меня укусила? Но, как говорят мексиканцы, la gorra no hay quien le corra, или «кто ж откажется от бесплатного обеда!».

После двухдневного путешествия (которое, как мне показалось, длилось не меньше пяти дней) в шесть часов вечера я прибыл в аэропорт Кигали. Меня встретили и отвезли в довольно скромный отель. Я настолько устал и проголодался, что искать хороший ресторан у меня просто не было сил, и потому решил отведать уличной еды. Местные жители смотрели на меня с удивлением и любопытством – туристы в этих краях никогда не едят на улице. Но я подумал, что если в Мексике уличная еда мне ни разу не навредила, то отчего бы не попробовать и африканскую. Как говорится, невежество – источник блаженства.

И тут на меня напал жор. Минут за двенадцать я смолотил 27 маленьких лепешек, похожих на мексиканскую закуску тостада, с чем-то вроде говяжьего фарша в томатном соусе, изрядно приправив их местными специями, и запил все это каким-то ферментированным шоколадным молоком и апельсиновым соком. Я и представить себе не мог, что этот уличный пир навсегда изменит мою жизнь.

В 2:45 утра у меня начался жар. Все тело горело, кости ломило, я ворочался на гостиничной кровати, а в окно моего номера злобно светила реклама руандийского правительства.

Собравшись с силами, я вышел из номера, побродил по этажу, но никого не встретил. Спустился по лестнице на первый этаж – но и в лобби никого не было. В поисках помощи я вышел на улицу. Я брел куда глаза глядят, еле переставляя ноги, и неожиданно оказался на окраине города. Дорога закончилась, я поскользнулся и, как зверь, бухнулся всем телом на землю. Я увяз в липкой грязи, мне было холодно и мерзко.

Невероятно, но в момент, когда я думал испустить свой последний вздох, единственным органом в моем теле, продолжавшем работать на все 100 %, была голова – мой беспокойный ум, никогда не позволявший мне просто быть. Конечно, я ему за многое признателен, но большую часть времени он меня изматывает. Я не мог поднять голову, словно она весила целую тонну, а веки будто налились свинцом. Вся энергия моего тела сконцентрировалась в голове. При этом казалось, что тело было оторвано от земли, а ноги холодны и парализованы. Дыхание стало коротким и неглубоким. Я не мог вдохнуть полной грудью и боялся, что мне не хватит воздуха. Это последнее, что я помню перед тем, как потерять сознание.