Между прочим, я не просто шел, я еще занимался самокопанием. Положил себя мысленно на кушеточку, и с вялой доброжелательностью осыпал вопросами.

Когда же это во мне переключатель сработал? Когда к Тимощуку заходил, никаких мыслей странных не замечал. Шел, как и положено, исполнять свой служебный долг. Совместными усилиями разоблачать преступника, паразита, понимаешь, на теле общества. И когда меня допрашивать начали – искренне старался помочь. Думал, напрягал свои извилины и чужие эмоции. Честно отвечал.

А потом вдруг стал врать. Ну, как врать – истины-то в первозданном виде передо мной никто не открыл. Но факт остается фактом, начиная с какого-то момента, я принялся утаивать ответы, которые считал правильными. Подсказывал варианты тоже вполне разумные и вероятные, но в которые сам не верил. Вместо картины преступления, нарисовавшейся в моем сознании, предъявил Тимощуку совсем другое полотно.

Самое смешное, до меня не сразу дошло, зачем я это делаю. Делал – и все, понимал, что так надо. И только покинув кабинет следователя, собрал мысли в кучу и более-менее рассовал их по полочкам.

Тот самый магазин бижутерии. Скромненький, неприметный, через одно здание от «Алмаза». Закрыто, естественно, время к полуночи. Но я весело и беззаботно начинаю тарабанить в дверь. Время от времени отчетливо повторяя: «Откройте, полиция!». Если я прав, то мне откроют.

И мне открывают, не проходит и трех минут. Ай-ай-ай, что ж ты так, гражданин хороший? Ты бы уж или не открывал совсем, или не тянул время. Эта вот задержка, она нехорошо тебя выставляет…

– Гасанов Руслан Камилевич? – жизнерадостно говорю прямо в смуглое встревоженное лицо немолодого мужчины.

– Да, я… но мы закрыты, – не находит ничего более умного владелец магазинчика.

– Догадываюсь. Но вы для меня откройте на минутку, пожалуйста, – я протягиваю через порог (плохая примета, но это для него, не для меня) свое удостоверение. Тот же самый атавизм, что и папки с тесемочками, но одновременно я кидаю заверенный скан удостоверения Гасанову на чип.

Руслан Камилевич продолжает топтаться в дверях.

– А в чем дело? – глупый до нелепости, но практически неизбежный в возникшей ситуации вопрос.

Но я открыт для общения и щедр на ответы.

– Мне бы с Дмитрием Николаевичем поговорить.

– Э-э… С каким?

Эх, Руслан Камилевич! В электронике вы, возможно, и гений, по крайней мере, бауманку с красным дипломом закончили, а вот в сложных жизненных коллизиях неповоротливы до безобразия.

– С Бородинским. Будете отрицать знакомство? – с надеждой даже спрашиваю.

Потому что я понятия не имею, где, как и когда пересеклись Бородинский с Гасановым. Выяснять это долго и нудно, но относительно несложно. Чисто техническая проблема. И если я прав (а все пока говорит именно за это), то отрицанием легко устанавливаемого факта Гасанов себе только повредит.

Он это тоже понимает, поэтому тянет с ответом не слишком долго.

– Не буду, но…

– Давайте пройдем внутрь, Руслан Камилевич, – мягко говорю я.

И мы проходим. В пустой торговый зал – слишком громкое название для комнатушки четыре на четыре, половину площади которой занимают дешевые безвкусные прилавки.

– Зовите Бородинского, я хочу поговорить именно с ним.

Гасанов всплескивает руками, впервые в его движениях проглядывает что-то восточное.

– Но его здесь нет! Вы ведь можете считать показания чип-детектора!

– Вашего чип-детектора? Вы меня умиляете, Руслан Камилевич! Человек, который способен удаленно устроить «самопроизвольную» аварию на подстанции и блокировать сигнал вызова охраны, с собственным чип-детектором сможет сделать что угодно. Давайте мы просто осмотрим ваши подсобные помещения, а? Пройдемся ножками, посмотрим глазками, по старинке. Даже в том маловероятном случае, что Дмитрия Николаевича действительно здесь нет, содержание вашего склада наверняка будет прелюбопытным… Где же еще прятать драгоценности, как не среди бижутерии.