– Бронич, а где… то есть, когда мы?

– Кайнозой. Практически наверняка четвертичный период, – с готовностью ответил тот.

Я осмотрелся еще раз.

– Не знаю… По-моему, все выглядит вполне современно.

Бронич вздохнул.

– Я только что сказал тебе то же самое. Некоторые признаки говорят о том, что мы не отдалились от точки старта и на сто тысяч лет.

Ну, по мне что четыреста миллионов лет, что сто тысяч – разница непринципиальная. Можно, наверное, и здесь выжить. Но вот то, что люди никогда не смогут вернуться назад и попробовать восстановить цивилизацию – это страшно.

И тут мне в голову стукнуло. Да так стукнуло, что аж зазвенело в ушах и пересохло в горле. Бронич, наверное, прав, называя меня невеждой, но кое-что я все-таки читал. И фильм по Би-Би-Си смотрел.

– А знаешь, Бронич, я, пожалуй, могу тебе сказать, какое сейчас время, – спокойно говорю, изо всех сил стараюсь не сорваться.

– Что? – смотрит на меня совой, моргает и не понимает ничего. Уч-ченый!..

– Сейчас, Бронич, приблизительно сорок тысяч лет до рождества Христова.

– Почему? – спрашивает.

Я говорю медленно, с паузами, словно самому тупому ученику в классе теорему Пифагора втолковываю.

– Потому что. Около сорока тысяч лет назад. На Земле появились. Первые настоящие люди. Откуда они появились – до сих пор не было ясно. Поздравляю в твоем лице всю земную науку с раскрытием этой великой тайны.

Голова у Бронича все же работает, дошло практически сразу. Ну, похватал чуток ртом воздух, схватился еще раз руками за голову для проформы, а потом кивать начал.

– Да, – говорит. – Вероятней всего так оно и есть. Это наиболее логичное предположение. Оно все объясняет, все… – и пальцами в воздухе зашевелил, что-то, видать, про себя прикидывает.

– Нет, а я все же одного не пойму. У нас же все знания двадцать первого века. Почему тогда нас ждет каменный век?

Бронич уже в себя пришел и снова улыбается слегка снисходительно.

– Джефф, Джефф! Что стоят все наши знания без техники, без инструментов и даже без металлов? Да, я знаю, как сделать ветряную мельницу или даже электростанцию, но что с того? Что мы можем голыми руками? Ни-че-го, Джефф! Думаю, для того, чтобы научиться делать приличные каменные ножи, потребуется несколько поколений. А тогда, – он выразительно махнул рукой, – какие там мельницы…

– Значит, каменный век, Бронич?

– Каменный век, Джефф! Видишь, как получается, – он словно бы виновато развел руками. – У человечества нет вчерашнего дня, если смотреть из нашего сегодня. Зато никогда еще человек не мог быть так уверен в том, что у него есть завтра.

Философ!

– А послезавтра? – спросил я. Риторически.

– Послезавтра, увы, человек лишен. Сегодня, завтра… и снова сегодня.

Здорово, ничего не скажешь. Чем больше я об этом думал, тем сильнее путались мысли. Голова шла кругом и в конце концов думать надоело. Хотелось не то плакать, не то кричать. Я выбрал второе.

– А кто мне говорил, что парадоксов времени не бывает? – заорал я на маленького толстяка, стоящего передо мной. – Что же это тогда, по-твоему? Откуда вообще взялись люди, ты мне можешь объяснить?

Я плюнул себе под ноги и пошел прочь, не дожидаясь ответа. Мне опять не хотелось видеть Бронича.

– Ты куда, Джефф? – услышал я жалобный голос.

– Пойду, сделаю пару наскальных рисунков, – зло кинул я, не оборачиваясь. – Или колесо изобрету.

Вдалеке раздался грозный звериный рык. Я остановился.

– Хотя нет. Изобрету я, пожалуй, для начала лук со стрелами…

Бывает же так. Сидишь себе в кабинете, никого не трогаешь, до конца рабочего дня (пятницы, между прочим) сорок минут, за окном солнышко светит и птички поют… Ну ладно, приврал насчет птичек, не поют они, не сезон. Нет мне никакого дела до их пения, суть от этого не меняется – обстановка идиллическая, настроение благодушное, гармония с самим собой и окружающим миром полная. И вдруг – бац!